Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

22 октября Гроскурт имел очень насыщенную встречу с полковником Вагнером. В дневнике Гроскурта имеется запись о том, что вечером 23 октября он в течение пяти часов общался с Герделером, о котором отозвался весьма положительно; краткая запись в дневнике равнозначна «возведению в рыцари»: «Произвел хорошее впечатление. Целеустремленный и решительный человек». И Гроскурт, и Герделер полностью согласились с тем, что успех зависел от того, удастся ли убедить Браухича и Гальдера «немедленно действовать». История, наверное, так никогда и не узнает полный перечень всех «блюд», которые приготовили в те дни эти двое горячих и темпераментных «поваров» с целью добиться от Браухича и Гальдера решительных действий.

Вечером следующего дня уже можно было увидеть неутомимого Гроскурта в доме Лидига, где он наверняка встретился и с Остером, убедив последнего позвонить следующим утром (25 октября) Штюльпнагелю. «Полный отказ» – такова оценка Гроскуртом этого телефонного разговора. В тот же день с Остером разговаривал Канарис, который сообщил, что Штюльпнагель жалуется, что на него оказывается слишком большое давление. «Опять никакого результата», – делает вывод Гроскурт в своем дневнике.

Вопрос о том, в какой последовательности происходили события 31 октября и 1 ноября 1939 года, остается одной из загадок изучаемого нами периода. Дневники страшно занятого в те дни Гроскурта подчас только запутывают вопрос о времени происходящего. Поскольку, будучи сильно занят, он записывал под датой одного дня события, которые происходили в течение нескольких. По этой причине то, что он относит к 1 ноября, на самом деле происходило за день до этого. Именно 31 октября и состоялась его важная встреча с Гальдером, во время которой тот объявил о своей готовности дать сигнал к перевороту 5 ноября, если Гитлер не изменит своего решения начать наступление на Западе 12 ноября 1939 года [131].

Начало дня 31 октября для Гроскурта складывалось неудачно. Перспективы успеха переворота выглядели столь сомнительными и нереальными, что он написал Вицлебену: «Все наши усилия избежать «катастрофы» до сих пор не имели успеха».

Несколько часов спустя эти слова уже казались ему сумерками перед рассветом. В шесть вечера Гальдер вызвал Гроскурта и подробно говорил с ним о сложившейся «внутриполитической ситуации». Было очевидно, что начальник штаба ОКХ находился в состоянии сильнейшего возбуждения. В первую очередь он крайне пессимистически оценил шансы на успех переворота и вернулся к своей излюбленной теме организации убийства Гитлера. Риббентроп и официальный преемник Гитлера «кронпринц» Геринг также должны последовать вслед за фюрером. Если дословно следовать записям в дневнике Гроскурта («хочет, чтобы эти люди стали жертвами несчастных случаев со смертельным исходом»), то можно сделать вывод о том, что Гальдер вновь вернулся к идее, высказанной им год назад Гизевиусу. Гроскурт высказался за организованный захват власти. Гальдер на это ответил, что для этого нет необходимого «человека», имея в виду «сильную личность» и «твердую руку». Когда Гроскурт упомянул в этой связи Бека и Герделера, Гальдер согласился, что Герделер обладал действительно выдающимися качествами, и попросил Гроскурта передать Герделеру, чтобы тот был готов и ждал сигнала. Гальдер также считал полезным подключить к заговору генерала Гейра фон Швеппенбурга, бывшего германского военного атташе в Лондоне, а тогда командира 3–й танковой дивизии [132]. Когда в ходе беседы был затронут вопрос об убийстве Гитлера, Гальдер прослезился и рассказал, что в течение последних недель он регулярно ходил на встречи с «Эмилем» (так оппозиция в целях конспирации называла Гитлера) с пистолетом в кармане, охваченный одной мыслью: «улучить момент и застрелить его». На этой драматической ноте их встреча и завершилась.

У Гроскурта появилась надежда, что на этот раз он завел Гальдера как следует. Он отправился в Берлин, где до трех ночи обсуждал с друзьями на Тирпиц–Уфер привезенные им хорошие новости и их возможные последствия. Вернувшись 1 ноября в Цоссен, Гроскурт в течение трех часов активно работал с майором Эккертом, еще одним видным участником Сопротивления, недавно приступившим к работе в ОКХ.

Вероятнее всего, именно ближе к полудню 1 ноября, когда Эцдорф возвращался со встречи с Эрихом Кордтом в Виттенбургплац в Берлине, Гроскурт сказал ему: «На этот раз Гальдер решил действовать».

1 ноября в 17.00 состоялась заключительная встреча Гроскурта с Гальдером перед его отъездом. Эта встреча, судя по всему, была краткой; Гальдер посоветовал, чтобы руководители разведки не делали никаких изменений в своем графике поездок в связи с запланированным на 5 ноября совещанием с их участием, которое должно было состояться в Дюссельдорфе. Гальдер особенно просил передать Канарису, чтобы тот не вносил никаких изменений в свой график поездок.

Вероятно, Гальдер опасался, что подобные изменения могут вызвать подозрения. Интересно отметить, что «старая лиса» Канарис ухитрился, находясь в те дни в столице, оставаться в то же время «над» происходящими событиями. Вне всякого сомнения, он знал от Гроскурта или Остера обо всем происходящем.

Гальдер, который отбыл в командировку на Западный фронт 1 ноября в 8 вечера, выглядел настроенным очень решительно. Почти всю ночь Гроскурт провел в напряженном и подробном обсуждении обстановки с Эцдорфом и Фидлером.

На следующее утро Гроскурт узнал, что Герделер уехал в Стокгольм. Его возможное разочарование по этому поводу было несколько сглажено срочным вызовом от Штюльпнагеля, который поручил немедленно предпринять шаги, связанные с подготовкой переворота. Уезжая, Гальдер наверняка сообщил своему заместителю, что он даст приказ о начале переворота по возвращении 5 ноября, если Гитлер к этому времени не откажется от наступления на Западе. Торжествующий Гроскурт помчался в Берлин, прямиком на Тирпиц–Уфер; Гизевиус подтверждает, что его лицо буквально сияло от радости.

Днем Гроскурт встретился с майором Маргером, который был руководителем абверовского Центра испытаний и хранения взрывчатых веществ. Не требуется особо богатого воображения, чтобы представить себе, какие вопросы обсуждались в ходе этой встречи. Ведь Гроскурт сам был, можно сказать, специалистом в этих вопросах, поскольку, как уже отмечалось, еще до войны возглавлял второй отдел абвера, имевший к ним непосредственное отношение.

В пять вечера этот неутомимый офицер вновь встретился со Штюльпнагелем; в ходе встречи обсуждались «указания войскам» и другие связанные с этим вопросы. Затем они с Фидлером допоздна скрупулезно занимались множеством различных технических аспектов, которые требовали решения. Гроскурт, однако, не чувствовал усталости; его поддерживала и подбадривала мысль о том, что в результате этих упорных, тщательно спланированных и решительно осуществляемых действий они наконец достигнут желанной конечной цели. Его оптимизм выразился в последних строчках записи, сделанной в дневнике о событиях, произошедших 2 ноября: «Складывается впечатление, что действия будут предприняты».