Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

Кароли оказался гораздо менее управляемым, чем Хансен. Когда ему предложили выбор между заключением в Хэм-Коммон, особой тюрьме МИ-5 для немецких шпионов, размещенной в бывшем сумасшедшем доме с мрачными камерами в западной части Суррея, и относительными удобствами работы в «XX», он выбрал последнее. Дав ему кодовое имя Саммер, «двадцатка» использовала его для передачи немцам «общей информации об обстановке в районе Бирмингема», той местности, в которую его заслал Риттер. Но он оставался непредсказуемым и беспокойным. В декабре 1940 года, после четырех месяцев пребывания в «Двойном кресте», он пытался бежать с той квартиры, где жил под наблюдением МИ-5, и его пришлось отправить за решетку. Его должны были судить и повесить, но он спас жизнь благодаря своему знанию «двадцатки», которую столь отчаянно пытался обмануть.

После того как Кароли пытался бежать, его следовало вывести из игры. «Двадцатка» использовала Хансена, чтобы сообщить немцам о том, что его друг и напарник залег на дно. Радиограмма гласила:

«3727 вынужден прекратить деятельность по причинам безопасности. Его рация в надежной сохранности у 3504».

3504 был кодовый номер Джонни, а Джонни был МИ-5.

Ханс Хансен никогда не доставлял таких хлопот, несмотря на всю свободу, которой он пользовался в стране, куда прибыл, чтобы нанести ей вред.

Фактически он даже получил доступ к подлинным секретам, которые ему приходилось отправлять, поскольку основным принципом системы «XX» было позволять агентам «жить жизнью подлинного агента и вести себя как он». Когда Гамбург однажды запросил 3725 посетить заводы Уолвергемптона и рассказать о них, для него было организовано посещение этих объектов, прежде чем он отправил отчет. Резонно считалось, что агент во время такой экскурсии будет собирать информацию по-шпионски и соберет именно ту информацию, которую собрал бы настоящий шпион. В результате все донесения Тейта выглядели достоверно, и он никогда не ошибался в топографических или иных деталях.

На своей официальной работе он тоже не давал всем скучать, и его ценили за сжатый немногословный и энергичный стиль. Для Рассела Ли, который передавал эти радиограммы, было удовольствием выстукивать его соленые словечки и энергичные выражения.

У Хансена в характере были две заметные особенности.

Он очень любил свою семью и всегда стремился узнать, как их дела. Ему разрешали включать в его радиограммы вопросы о родственниках. Таким образом он сумел побывать, если можно так выразиться, на свадьбе своей сестры, получив из Вольдорфа подробный, шаг за шагом отчет об этой церемонии.

Его беспорядочный, свободный образ жизни отражался и в его корреспонденции с абвером. Его сообщения информировали Гамбург о том, что он собирается в отпуск, поскольку, по его мнению, он этого заслуживает. Или он мог сообщить своим немецким друзьям, что приостановит деятельность на неделю или две потому, что ему надоело собирать сведения.

Гораздо более выгодным с точки зрения МИ-5 был его скаредный, меркантильный характер. Он не собирался ничего делать за так, даже секретную работу, на которую он пошел из идеологических побуждений. Он заполнял свои послания требованиями денег, денег и еще больше денег, ничуть не заботясь о том, как Гамбург будет организовывать их пересылку ему.

Вначале было достаточно просто отправлять ему деньги по тем каналам финансирования агентов, которые, как считал абвер, еще оставались у него в Англии. Но они пересыхали один за другим, в то время как Хансен требовал все больше и больше. Это было связано с тем, что по мере того, как агент доказывал немцам свою значимость и важность, росли аппетиты его кукловодов.

Однажды в сентябре 1941 года он скандализировал Гамбург ультиматумом. Он радировал, что если они не пришлют ему 4 тысячи фунтов стерлингов, то могут идти в… и прямым текстом указал известный адрес. Будучи шокированным, Риттер в то же время был в некоторой степени успокоен и ободрен этой радиограммой и позднее говорил: «Это было так типично для него. Сам текст был подтверждением подлинности агента 3725».

Деньги в конце концов были найдены, но не было надежного способа переправить их Хансену. Его требования становились все более настойчивыми, и Риттер уже готов был смириться с потерей своего незаменимого агента. И наконец, когда Хансен en clair [113]заявил: «Я наср… на Германию и на всю ее гребаную секретную службу», Риттер расценил это как еще одну «характерную для Хансена вспышку», – был найден способ доставить ему деньги.

Валюта была передана в Берлине шефу японской разведки, который поручил капитану Кано, военно-морскому атташе в Лондоне, вручить эти средства Хансену. После серии радиограмм Риттер приказал Хансену быть в указанный им день ровно в десять вечера на автобусной остановке на Эджвер-роуд рядом с Джордж-стрит, дождаться первого автобуса 9-го маршрута, следующего в направлении Марбл-Арк [114]. Там должен был ехать японец, читающий утренний выпуск «Таймс». Следовало сесть рядом с ним и через некоторое время спросить: «Есть что-либо интересное в сегодняшней газете?»

Японец должен был взглянуть на него и отдать газету со словами: «Можете ее взять. Я выхожу на следующей остановке».

Именно так все и произошло 26 октября в 22.11. В газету были вложены восемьдесят 50-фунтовых банкнотов.

На следующее утро майор Риттер получил радиограмму от Хансена.

«Пару дней не буду выходить на связь. Я сегодня вечером напьюсь» [115].

Когда операция началась, их было тринадцать.

Теперь, насколько было известно Гамбургу, остались только Хансен и Джонни.

Вальберг, Понс, Ван ден Кибом, Мейер, Дрюкке и Велти сидели в тюрьме.

Вера исчезла.

Что же случилось с остальными?

Трое безымянных членов «команды Лены» успешно приземлились, закопали свои парашюты и порознь отправились к своим пунктам назначения.

Один из них добрался до Лондона и был схвачен в тот день, когда впервые зашел пообедать в ресторанчик в Сохо; он протянул официантке карточку на мясо. Абвер не знал, что в ресторанах продовольственные карточки не нужны.

Второй погорел, когда покупал билет до Бристоля, места своего назначения. Кассир назвал цену «десять – шесть», и он протянул десять фунтов шесть шиллингов [116].

Самый таинственный член команды «голландский беженец», обозначенный в фальшивых документах как «Ян Биллем Тер-Брак» был обнаружен застреленным в заброшенном бомбоубежище в Кембридже. Он был убит либо покончил с собой вскоре после приземления, так как при нем был его чемоданчик со всеми пожитками и рацией.

Оставался еще один человек.

Если какой-то эксцентричный филантроп решит воздвигнуть мемориал в память сумасбродств Гитлера, оставшийся член «команды Лены» может претендовать на звание неизвестного солдата операции «Морской лев».