Корнелиус Райан - Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии

Самих пилотов тоже не хватало. Генерал Гевин вспоминал: «Мы знали, что набрать нужное число пилотов одновременно у нас возможности не будет. Во время вторжения место второго пилота в планере занимал один из командиров. Невероятно, но эти командиры вообще не имели никакого летного опыта: они до операции никогда не летали и не садились. Немало было примеров, когда они заменяли раненого пилота. Им приходилось брать управление на себя и нести ответственность за груз, личный состав и успех операции. К счастью, конструкция планеров, которые мы использовали, была не слишком сложна для полета и посадки. Но то, что эти невольные пилоты впервые, ночью и в боевых условиях приземлились, делает им большую честь; им нужно низко поклониться».

«Умрем на песках нашей любимой Франции, но не повернем назад…» (фр.).

Хотя команды 1-й и 29-й дивизий высаживались в разных местах, фактическое руководство операцией осуществлялось 1-й дивизией, особенно на начальной стадии

«Это ужасная, дикая вещь стрелять по родной земле; но сегодня я хочу, чтобы вы это сделали» (фр.).

На берегу находилось 8 бетонных бункеров с орудиями калибра 75 мм и выше; 35 дотов с пушками различного калибра или автоматическим оружием; 4 артиллерийские батареи; 18 противотанковых орудий; 6 минометных точек; 35 пусковых ракетных установок диаметром 38 мм и не менее 85 пулеметных точек.

Апертура – проем (англ.)

1 ярд = 0,9 м.

Через несколько часов дозор рейнджеров обнаружил в миле от места штурма замаскированную батарею из пяти орудий. Около орудий лежали горы снарядов, но не было следов того, что орудия вели огонь. Вероятно, они были предназначены для установки в Пуант-дю-Ок.

У корреспондентов на «Юноне» не было связи до тех пор, пока Рональд Кларк из Юнайтед Пресс не прибыл на берег с двумя корзинами почтовых голубей. Корреспонденты стали писать заметки, упаковывать их в пластиковые капсулы и посылать небесной почтой. К сожалению, птицы бывали так перегружены, что возвращались на землю. Некоторые, правда, взлетали и, немного покружив, улетали в сторону Германии. Чарльз Линч из Рейтер стоял на берегу, грозил птицам кулаком и кричал: «Предатели! Предатели!» Вилликомб говорил, что только четыре голубя «проявили лояльность». Они долетели до министерства информации в Лондоне за несколько часов.

Всегда будет существовать разница во мнениях о высадке на плацдарм «Шпага». Десантники из восточно-йоркского полка противоречат своей истории, которая говорит, что «это было похоже на учения, только проще». Подразделения 4-го отряда коммандос утверждают, что, когда они высаживались в час «Н» плюс тридцать минут, они обнаружили восточно-йоркцев находящимися у берега. Согласно бригадиру Кассу, командиру 8-й бригады, которая высаживалась на «Шпаге», восточно-йоркцев еще не было на берегу, когда коммандос из 4-го отряда уже высадились. Установлено, что 4-й отряд потерял при высадке 30 человек. На западной половине плацдарма, говорит Касс, «сопротивление противника, за исключением отдельных снайперов, было подавлено к восьми тридцати». 1-й южно-ланкаширский полк, высаживавшийся там, имел легкие потери и быстро начал уходить от берега. Потери 1-й суффолкской части составили только четыре человека

«Да здравствуют англичане!» (фр.)

По словам Бутлор-Бранденфельда, Гитлер знал о том, как презрительно Рундштедт к нему относится. «Если фельдмаршал сердится, однажды сказал Гитлер, значит, все в порядке».

Гитлер был так уверен, что «настоящее» вторжение произойдет в районе Па-де-Кале, что держал 15-ю армию Шальмута на своих позициях вплоть до 24 июня, когда стало уже слишком поздно. По иронии судьбы Гитлер, кажется, был единственным, кто раньше верил в то, что вторжение произойдет в Нормандии. Генерал Блюментрит вспоминал: «Я хорошо помню, как в апреле Йодль мне сказал, что «у Гитлера есть данные о вероятной высадке союзников в Нормандии».

Этот рапорт был представлен между восемью и девятью утра начальнику оперативного отделения 352-й дивизии подполковнику Зигельману полковником Готом, который командовал фортификационными укреплениями в Пуант-э-Ра-де-ла-Перси, откуда хорошо просматривался плацдарм «Омаха» в районе Вьервилля. Это сообщение вызвало такой подъем, что Зигельман, описывая эти события после войны, говорил о «малых силах противника». Доклады, которые поступали позже, были еще более оптимистичными. К одиннадцати часам утра командир 352-й дивизии генерал Крайс, будучи уверен в том, что начисто смел противника с плацдарма «Омаха», перебросил резервы на усиление правого фланга дивизии в британский сектор.

Мне не удалось отыскать фанатичного капитана, который оборонял бункер, но Хагер говорил, что его имя было Гундлах, а имя молодого лейтенанта Лутке. Позднее в тот же день Хагер нашел своего пропавшего друга Сакслера, он тоже работал на разминировании. В тот же вечер их переправили в Англию, а через шесть дней Хагер и еще 150 немцев высадились в Нью-Йорке, откуда их отправили в канадский лагерь для военнопленных.

Войт не вернулся в США. Он живет в Германии и работает в авиакомпании «Пан-Америкэн».

В некоторых исследованиях приводятся данные о том, что побережье атаковали восемь германских бомбардировщиков в самом начале вторжения. Бомбардировщики действительно появились над зоной вторжения, но в ночь с 6 на 7 июня. Документальных подтверждений действий немецкой авиации в день «D», кроме атаки Приллера, я не обнаружил.

«Выходите! Выходите!» (фр.)

Генерал Шпейдель рассказывал мне, что звонил Роммелю домой «около шести утра». То же он говорит и в своей книге «Вторжение 1944 года». Но генерал, мягко говоря, ошибался. Так, в его книге утверждается, что фельдмаршал покинул Ла-Рош-Гийон 5, а не 4 июня, как утверждали капитан Хельмут Ланг и полковник Ганс Георг фон Темпельхоф и как свидетельствует запись в военном журнале группы армий «В» В журнале упоминается только один разговор с Роммелем в день «D»: в десять пятнадцать утра. В начале записи говорится: «Шпейдель информирует фельдмаршала Роммеля о ситуации. Командующий группы армий «В» собирается вернуться в штаб сегодня».

За свои действия на плацдарме «Юта» Рузвельт был удостоен медали Славы. 12 июля генерал Эйзенхауэр назначил его командиром 90-й дивизии Рузвельт не узнал о своем повышении по службе: он скончался в тот же день от сердечного приступа.