Морис Дэйви - Эволюция войн

В Индии ангами, клянясь в вечном мире, зажимают между зубами рукоятку копья или другого оружия, давая тем самым понять, что если они нарушат условия соглашения, то готовы пасть жертвами этого оружия. Иногда представители враждующих сторон, встречаясь, обмениваются копьями, пьют вместе вино, после чего убивают какую-либо домашнюю птицу, тем самым окончательно закрепляя мирный договор. В своих горах вожди враждовавших нага могут объявить о заключении мира, выпив за здоровье друг друга. А вот у маори вожди воюющих сторон обмениваются плоскими битами, клянясь тем самым в своих мирных намерениях и дружелюбии. Гуанчи с Канарских островов честно выполняли все пункты договора, и «бессовестное предательство иностранцев (испанцев. – Ред. ) было для их нецивилизованных врагов (то есть гуанчей) источником безмерного удивления».

У американских индейцев мирные договоры обычно заключались послами враждовавших племен, которые приносили с собой трубку мира. Трубку торжественно передавали от человека к человеку (точнее, изо рта в рот), причем каждый выдувал дым в определенном направлении, и при этом произносились слова клятвы. В некоторых случаях происходил обмен подарками, и церемония заканчивалась пиром, который длился несколько дней. Для той же цели использовался и вампум, причем у него было то преимущество, что это был достаточно долговременный способ фиксирования событий. Говорят, что Гайавата изобрел не вампум, а плетеный пояс, который имел функцию верительной грамоты посла, пришедшего с миром. Что касается вампума, то он часто использовался гуронами и ирокезами, чтобы зафиксировать мирный договор не только с другими племенами, но и с белыми людьми. До сих пор существуют многие из упомянутых выше старых «договорных» поясов: орнамент и символы, изображенные на них, говорят о сути и условиях различных соглашений.

Индейцы никогда не считали договоры «клочком бумаги», для них они были священными и неприкосновенными, на договорах лежало благословение богов. Индейцы очень редко нарушали клятву. «Официальный обмен документами между индейскими племенами, обставленный таким образом, чтобы на постоянной основе фиксировать содержание договора, является обычаем, который мог возникнуть только в общинах, для которых держать данное слово было в целом привычной и устоявшейся традицией в государственных делах». Например, пояс Альянса четырех наций, который говорит о договоре между виандотами (гуронами) и тремя алгонкинскими племенами, свидетельствует о силе этого соглашения, воплощенной в торжественности этого пояса, в том смысле, что «этот договор оставался в силе между четырьмя народами, несмотря на войны и изменения в правительствах их белых покровителей, а также в течение всех перипетий заговора Понтиака (Понтиак, ок. 1720 – 1769, – вождь алгонкинского племени оттава. В 1760-х гг. возглавил сопротивление индейцев англичанам (что было использовано Францией в войне 1756 – 1763 гг.). После захвата Англией французской Канады в 1763 г. возглавил восстание алгонкинских племен против Британии, одержал ряд побед, но в 1766 г. был вынужден заключить мир. Предательски убит. – Ред. ), в который в той или иной степени были втянуты все индейцы в течение более ста лет, с первой декады XVIII века и до последней декады века нынешнего, то есть XIX века».

Более того, индейцы были верны своим договорам, заключенным с белыми людьми, которые, правда, не всегда демонстрировали такую же честность. Ирокезы поддерживали «цепь соглашений» с англичанами в течение целого столетия, не нарушая его, а договор, заключенный с Пенном, фактически устанавливал «длительный и прочный мир», как о том свидетельствует пояс Пенна.

Еще один прекрасный пример смягчения военных действий можно увидеть в отношении к пленным. Некоторые дикие племена вообще не брали пленных и убивали и женщин, и детей.

Жители Фиджи следовали принципу: убивай женщин и детей – ведь в войне их целью было уничтожить врага, искоренить его окончательно и не дать женщинам и детям стать мстителями, которые впоследствии обрушатся на них самих. В целом война у негритянских народов была «нацелена на самые практичные объекты, имея в виду уничтожение врага. Отсюда невысокая цена человеческой жизни». Индейцы омаха также никогда не брали пленников. «Они стремились убить врага, а не взять его в плен... Война означала уничтожение». Многие другие племена не брали пленников вообще либо брали их, чтобы съесть или принести в жертву. Как мы уже видели, первое смягчение этой дикости произошло, когда стали щадить женщин и детей. Поэтому они и стали военнопленными. Действительно, древние войны в основном характеризуются тем, что мужчин убивали, а женщин уводили, делая рабынями (наложницами, работницами). Причем примеры такого можно видеть и среди диких народов, и среди вполне цивилизованных.

Племена, недостаточно развитые для того, чтобы содержать пленников в качестве рабов, практиковали усыновление. Тем самым они могли частично компенсировать потери, понесенные ими в войне. Обычно усыновлялись дети, поскольку они более восприимчивы и покладисты, чем взрослые, и вполне могли стать лояльными членами племени.

Куки (чин) в своих войнах щадили только детей, которых они усыновляли. «Как правило, племена мекео не брали пленных, и, судя по всему, когда делалось исключение, пленниками всегда были маленькие дети, которых усыновляла деревня человека, взявшего их в плен». Дааки часто никого не щадили, но в виде исключения забирали детей. Курнаи (Австралия, Новый Южный Уэльс) в то время уже щадили детей и брали их в плен.

К усыновленным детям обычно относятся хорошо, как к родным членам семьи. Например, у жителей Андаманских островов «к ребенку, который не пострадал в битве, относятся хорошо в надежде, что он (она) станет в конечном итоге членом племени человека, пленившего его (ее)». Абипоны (Южная Америка, район Чако) относились к приемным детям с добротой и вниманием. Говорят, что индейцы чарруа (жили в западной части современного Уругвая, на берегу Ла-Платы, а также в Бразилии до реки Парана-Ибикуй. – Ред. ) были столь гуманны по отношению к испанским женщинам и детям, которых они взяли в плен и «усыновили», что «удивительно, насколько часто испанские писатели пишут о нежелании своих соплеменников здесь и в других частях Южной Америки возвращаться к испанцам после освобождения». Банкрофт говорит о диких племенах Мексики: «Маленьких детей очень часто оставляли в живых, и они даже сражались в рядах взявших их в плен людей; чтобы ожесточить их юные умы и лишить их чувства привязанности к собственному народу, маленьким детям давали напиток из мозгов и крови их убитых родителей». В Южной Америке минуаны и пуэльчи (район аргентинской пампы. – Ред. ) иногда принимали в свои племена пленников вместо того, чтобы убивать их. Вообще подобное «усыновление» было распространено и среди североамериканских индейцев, особенно среди племен, живших в восточных лесных массивах, где рабство было не так распространено, а к приемным детям относились как ко всем остальным членам племени.