Джон Террейн - Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

Окончательным выражением подготовки Британии к войне стала знаменитая «Военная книга». Она поэтапно излагала процессы перехода к военным условиям применительно к разным сторонам общественной жизни. Человеком, вложившим наибольшие усилия в создание этого выдающегося труда, был лорд Ханки, секретарь Комитета обороны империи, в то время это был еще молодой, малоизвестный флотский офицер. Суммируя свои мысли, он писал: «Каждая деталь должна быть продумана, в максимальной степени гарантирована соответствующим обеспечением, придирчиво проверена, планы должны претворяться в жизнь незамедлительно, без задержек… Когда король призовет нас, каждый должен знать, что ему следует делать». «Военная книга» была закончена и утверждена 14 июля, всего за четырнадцать дней до того, как Австрия объявила войну Сербии.

Но был вопрос: успела ли Британия пройти стадию подготовки к войне? Если нет, то оставалась возможность непродолжительной войны, скорее всего губительной для ее союзников и ее интересов. Если Британия готова, то она может принять участие в серьезных событиях. Очевидно, что тогда конфликт будет длительным и серьезным. Решение этого вопроса и его последствия были очень важными, но весьма трудными для либерального правительства премьер-министра Асквита. Несмотря на все действия комитета обороны империи, который возглавляли Холдейн и Черчилль, самого Асквита, природа кризиса и степень вмешательства в него Британии не были понятны. Нужно было нечто большее, чтобы вытянуть Британию из ее изоляции, хотя не такой сильной, как у Соединенных Штатов. Германия, полностью подчиненная планам Генерального штаба, не медлила с получением дополнительных преимуществ.

Объявления войны и ультиматумы замелькали теперь с бешеной скоростью. 28 июля Австрия объявила войну Сербии. Первый британский флот выдвинулся на свои базы в Северном море для внешней защиты от Германии. 29 июля Германия сделала запрос о гарантиях британского нейтралитета в случае начала европейской войны; на следующий день запрос был отклонен министром иностранных дел Британии Эдвардом Греем. В этот день Россия объявила о частичной мобилизации, на что Германия ответила угрозой своей мобилизации, если Россия не прекратит свою. Потоки немецкой пропаганды о «пограничных инцидентах», сведения о которых позже оказывались фальшивыми, так встревожили французское правительство, что оно распорядилось отодвинуть все пограничные войска на 6 миль [2]вглубь от границы. Белград подвергся бомбардировкам. Австрия и Россия к 31 июля провели полную мобилизацию. Турция как была непонятным участником событий, так им и оставалась. Британия запросила Францию и Германию о гарантиях нейтралитета Бельгии. Франция дала гарантии сразу, Германия ответила уклончиво, и вскоре выяснилась причина.

К 1 августа Франция, Германия и Бельгия провели мобилизацию; Германия объявила войну России. 2 августа британское правительство, чтобы успокоить Францию, обещало воспрепятствовать германскому флоту атаковать французские порты со стороны Северного моря. В тот же день Германия потребовала неограниченного прохода своих войск через Бельгию; германские войска вторглись в Польшу, Люксембург и Францию. Франция и Германия объявили, что с 3 августа находятся в состоянии войны. Эдвард Грей обратился к палате общин, формального голосования не было, но настроение палаты было солидарным с политикой правительства. 4 августа Германия объявила войну Бельгии и незамедлительно пересекла ее границу. Британия начала мобилизацию, на три дня позже своего союзника Франции, и предъявила ультиматум Германии: в течение двенадцати часов предоставить гарантии нейтралитета Бельгии, или Британия вступает в войну. Канцлер Германии Бетманн-Гольвег с горечью заметил британскому послу в Берлине: «Из-за этого клочка бумаги Великобритания развязывает войну между родственными нациями». Но так и случилось; срок ультиматума истек в полночь. Стоя у окна министерства иностранных дел и глядя на свет фонарей в Сент-Джеймс-парке, Эдвард Грей печально сказал: «Огни погасли по всей Европе, мы не увидим в нашей жизни, как они зажгутся вновь».

Но толпы, стоявшие вдоль Пэлл-Мэлл и у Букингемского дворца, с неослабевающим энтузиазмом пели «Боже, храни короля!». В этот момент напряжение вылилось наружу, все пришли в состояние небывалого воодушевления. Немногие понимали, какую цену придется за него заплатить.

Германия, Австрия, Россия, Сербия, Франция, Бельгия, а теперь и Британия участвовали в войне.

Но перечень европейских стран еще был не полон; за ними могли последовать новые участники. Италия объявила о своем нейтралитете, но надолго ли его хватит? Насмешливые французы, давая определение итальянской политике, говорили: «Италия вступит в войну, как только выяснится, какой из противников ближе к победе». Так и случилось в двух мировых войнах. Положение Турции определялось дилеммой Балканских государств; рано или поздно они должны были бы примкнуть к одной из сторон в качестве союзника. Незавидное решение, принять которое не помогут ни идеализм, ни материализм. Для всей Европы наступил трагический час.

Если бы война велась и выигрывалась на бумаге, то путем несложных математических расчетов стало бы ясно, что в 1914 году у союзников было очевидное и значительное преимущество, как у войск США против конфедерации южан в Гражданской войне 1861 года. В обоих случаях были четыре года жестокой дорогостоящей борьбы с периодами неопределенности, заставляющей сомневаться в ее исходе. Причина такого течения в обоих случаях имела одну и ту же природу: Гражданская война в Америке была первым примером большой современной войны, опирающейся на технические средства, полученные в ходе индустриальной революции, которая была причиной военного конфликта. Спустя пятьдесят лет Первая мировая война продолжила этот процесс на более высоком уровне, опираясь на новые силы, более мощные, на базе возросшего технического и индустриального роста.

Соотношение военных сил, противостоящих друг другу, в момент начала войны было неравным: 136 германским и австрийским пехотным дивизиям с 22 кавалерийскими противостояли 199 пехотных и 50 кавалерийских дивизий союзников. Но такая арифметика обманчива. В течение всей войны стратеги-любители будут впадать в искушение простых сравнений и расстраиваться, поскольку реальные события противоречили их расчетам. Силы центральных держав располагали бесценным активом германской армии, которая состояла из 87 пехотных дивизий и половины общей кавалерии. Их руководящий состав и общий потенциал были высоко боеспособными. В первые дни войны они возмещали собой слабость многонациональных войск Австро-Венгрии. Воинские достоинства, мощность производства, практически единая нация и центральное географическое положение Германской империи уравновешивали меньшую численность ее армии.