Джон Террейн - Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

В течение последней декады месяца разворачивались решающие маневры, на которые современный историк может смотреть снисходительным оком олимпийца, но взаимосвязанный комплекс которых не мог не ощущаться в то время всеми. 17 августа, через день после падения Льежа, русские войска вошли в Восточную Пруссию, а четыре армии под командованием генерала Иванова готовились к атаке по всей линии австрийского фронта в Галиции.

Ни на востоке, ни на западе не иссякал прилив бешеной энергии. Массы находились в движении, германцы, ломая сопротивление, теснили бельгийскую полевую армию, до сих пор успешно отражавшую в коротких перестрелках и боях продвижение германской гвардии. При Халене 12 августа бельгийцы даже одержали небольшую победу в оборонительном бою, но все же были вынуждены отступить к Антверпену. 1-я армия генерала фон Клюка, бывшая как бы острием германского меча, вошла в Брюссель 20 августа, а 21-го 2-я армия начала атаку на укрепления Намюра. Продвижение германцев сопровождалось невероятной жестокостью. Не принимая во внимание оскорбленные чувства обманутых нейтралов (и вспоминая горький опыт партизанской борьбы в 1870–1871 годах), заявляя, что бельгийские штатские лица стреляют в их солдат, немцы на своем пути дотла выжигали деревни и расправлялись с мирным населением. Вершиной зверства было сожжение города Лёвена с его знаменитой библиотекой, включавшей уникальную коллекцию средневековых рукописей, и разрушение Динанта, где были зверски убиты 678 мирных жителей, в том числе трехнедельный младенец. Со времен Тридцатилетней войны Европа не знала такого разнузданного террора; такие же бесчинства, если не хуже, творили германские и австрийские войска в Польше и на Балканах. Дороги были заполнены беженцами, цепляющимися за свои пожитки, толкающими детские коляски; более удачливые подгоняли конные повозки, немногие счастливчики ехали на мотоциклах или легковых автомобилях. Все они серьезно препятствовали движению войск, являя символ безжалостности современной войны.

Поджигая и разрушая, германцы двигались по Бельгии правым крылом, стремясь окружить французские войска и их британских союзников. Сами французы были уже в движении в соответствии со своей наступательной доктриной; их как магнитом тянуло к своим «потерянным провинциям» – Эльзасу и Лотарингии. Двигаясь согласно пресловутому плану 17 («при всех обстоятельствах главнокомандующий сосредоточивает все силы для атаки на армию Германии»), французы все-таки отступили от преамбулы этого плана: командование внесло предложение направить четыре из пяти своих армий наполеоновским каре на прорыв фронта, а одну направить на левый фланг для отражения возможной атаки через Арденны. Но этой армии тоже отводилась роль наступающей. Все было готово к стремительному броску вперед, вступлению в Эльзас, занятию под звуки фанфар утраченного и теперь возвращаемого Мюлуза. 18 августа было начато наступление основных сил французов на Моранж, его возглавляла 2-я армия под командованием Де Кастельно. Но развитие событий на левом крыле, нарушавшее план 17, вынуждало Жоффра усилить свои фланги в Бельгии, направив 4-ю армию, составлявшую стратегический резерв, на линию фронта для закрытия образовавшейся бреши. Повсюду дым войны становился все более плотным, кавалерия оказалась бесполезной для разведки, а воздушные войска, не имевшие радиосвязи, не могли действовать в полную силу.

Окутанные тайной молчания, не знавшие подробностей, не без труда собранные британские экспедиционные силы были отправлены на свои позиции вокруг старинной крепости Мобёж, расположенной на краю левого фланга французского фронта. Никогда еще в истории Британии армия не находилась за морем с такой незначительной эффективностью. В результате она оказалась там «песком в колесе». Величайший британский военный, фельдмаршал лорд Китченер Хартумский был назначен военным министром 5 августа. Вникнув в проблемы европейской войны и обладая военным инстинктом, он сразу почувствовал глубокое недоверие, существовавшее между французским и английским штабами. Он не считал возможным оставить Англию незащищенной (какой она казалась) перед опасностью вторжения, поэтому настоял на удержании двух дивизий в Британии. Были посланы только 4 пехотные дивизии и 1 большая кавалерийская; это была крошечная капля в могучем потоке вооруженных сил, но она дополнила его. Передовые части высадились во Франции 7 августа, к 20 августа они были укомплектованы. Сражения на границах были к этому времени в разгаре, и британцы, как предчувствовал Китченер, вскоре нашли себя на том участке, который покойный немецкий генерал Шлиффен считал решающим. На четырех фронтах центральные державы стояли лицом к лицу со стремительными атаками противников. Для австрийцев, уже отступавших под ударами сербов, 18 августа возникла новая угроза от группы армий генерала Иванова в Польше и Галиции, которая совпала по времени с атаками французов в Лотарингии. 19 августа наступающая русская армия одержала победу под Гумбиненом в Восточной Пруссии. Повсюду, кроме Сербии, Германия и Австрия стремились организовать собственное наступление, даже ценой отказа от более осторожных планов. Фон Приттвиц, несмотря на относительно небольшие силы, последовательно наступал. Конрад фон Хетцендорф имел свои обширные планы. На западе отказались от жесткой обороны левого фланга – основополагающего принципа плана Шлиффена. Как бы ненароком германское высшее командование констатировало его отмену.

Кронпринц Рупрехт Баварский, временно командовавший двумя германскими армиями на левом фланге, выдвинул идею контратаки против французов вместо того, чтобы заманивать их в ловушку, подготовленную Шлиффеном. Заместитель фон Мольтке сказал по телефону начальнику штаба Рупрехта:

«Нет, мы не можем разрешить вам атаковать. Вы должны целиком взять на себя всю ответственность. Это ваше собственное решение, которое будет на вашей совести».

Ответ был таков: «Это уже происходит. Мы атакуем».

Заместитель фон Мольтке только ответил: «Не может быть! Тогда давайте, и да поможет вам Бог!»

Это произошло 20 августа, когда 1-я и 2-я армии французов с величайшим воодушевлением и с минимальными предосторожностями рвались вперед, вдохновляемые приказом Де Кастельно: «Противник отступает по всему фронту… Мы должны его преследовать с максимальной энергией и быстротой…» Они с полной скоростью шли навстречу движущейся германской армии. Плотные, хорошо заметные линии французов скашивались пулеметным огнем, массами погибали под ударами артиллерии, но их напор и число не иссякали. Сражения при Моранже и Сарбуре стали настоящим бедствием для французов. Ничего удивительного, что некоторое время спустя французская ставка главного командования переместила свое внимание на этот сектор, не замечая, что немецкие войска вошли в Брюссель, после чего двигаются на запад и юго-запад. Намюр снова начали бомбардировать, и в этом виделось зловещее предзнаменование. От обеспокоенного командира французской 5-й армии, обращенной к бельгийскому фронту, генерала Шарля Ланрезака, просто отмахивались. Встревоженный передвижениями противника на фронте, расположенном прямо перед ним, безразличием командования, он быстро лишился присутствия духа. Считая, что от прибывших британцев, чье количество было незначительным, а боевые качества неизвестны, не будет много толка, он был невысокого мнения и о способностях их командующего Джона Френча.