Джон Террейн - Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

Разумеется, во всем этом есть не только плохие стороны. Я до прошлого лета не подозревал, какая это восхитительная вещь – картофель, когда я не смог ничего купить, кроме него; никогда до этого я не представлял себе, какой изумительной роскошью был белый хлеб. Тот продукт, который теперь получаешь от пекаря, сам «нормирует» потребителя, потому что так отвратителен, что может уничтожить всякую жадность, которая еще осталась в натуре».

Нормирование продовольствия, которому в Великобритании с ужасом сопротивлялись многие, было введено в январе, а в мае взято под строгий контроль. К декабрю очередь за продуктами стала характерной особенностью утренней жизни Англии. Раздражения добавляло сокращение поставок напитков: снижение количества и качества пива и спиртного. На трудовом фронте тяжело внедрялся опыт полной занятости в военной экономике. Профсоюзы, со свойственным им инстинктом защиты, пользовались любой нештатной ситуацией для выторговывания каких-либо преимуществ: предъявляли такие требования по заработной плате или условиям труда, о которых они прежде могли только мечтать. В то же время они сопротивлялись некоторым новшествам, которые, как им казалось, таили в себе опасную возможность «наполнения» промышленности рабочими низкой квалификации и широко распространяющегося женского труда. Результатом этого недовольства в течение года стало 588 конфликтных ситуаций, стоивших стране почти 6 миллионов рабочих дней.

Была и другая сторона. Не только сыновья и мужья оплачивали ужасную цену своей жизнью, не только «штатские» граждане несли тяжесть непривычных трудностей; теперь у себя дома они не находились в безопасности. Новое измерение войны – воздух – сделало уязвимым маленький и плотно населенный остров. Немецкие цеппелины продемонстрировали это еще в январе 1915 года во время налета на внутренние районы Англии. Продолжались налеты на Лондон и другие города; цеппелины сделали около 40 налетов на Великобританию, сбросив при этом 220 тонн бомб: 537 человек были убиты и 1358 ранены. Этот урон не был внушительным, но стал дурным предзнаменованием.

13 июня 1917 года полковник Репингтон записал: «Сегодня 15 самолетов гуннов с большой высоты бомбили лондонский Ист-Энд, что вызвало большое количество жертв. Люди заполнили улицы и крыши зданий, чтобы посмотреть на это. Никто не выглядит слишком обеспокоенным, никакой паники нет». 7 июля он наблюдал «…крупный налет самолетов гуннов, напоминавших собой серебристые ласточки, они летели на высоте 12 тысяч футов, казалось, медленно. Они были расположены в форме веера и направлялись на юг. Я видел их очень хорошо и насчитал 26, но, возможно, некоторые из них были нашими, преследующими противника. Повсюду вокруг рвались снаряды; достигнув Пикадилли, они отклонились к юго-востоку, и строй их стал неровным… Вечером было сообщено, что 37 человек были убиты и 140 ранены, но никаких серьезных разрушений не было… Лондон скоро должен приготовиться к тому, что его будут бомбардировать, как Ледисмит» [17].

Репингтон был более чем оптимистичен. Сообщая о том же самом налете своему брату, Ф.С. Оливер написал: «Было очень глупо выкрикивать протесты по поводу того, что было бы совершено… Никуда не деться от факта, что мы должны защищать Лондон лучше, чем мы это делаем, хотя бы по причинам морали. Нападение на столицу является политическим оскорблением, есть и другие причины, ведь Лондон – в некоторой степени наша база… Кроме того, мне кажется, что такой важный момент должен бы оборвать эти вопли». «Вопли» не останавливались, как и немецкие самолеты, возвращавшиеся все лето и осень, часто днем, а позже и по ночам; ущерб и жертвы росли. Это были известные «гота», двухмоторные самолеты с толкающим винтом, способные поднять груз бомб на большую высоту и трудноуязвимые для атак, поскольку были вооружены тремя огневыми точками: на носу, в средней части и на брюхе. Общественное беспокойство возрастало, с наступлением ночи сотни тысяч людей спускались в убежища лондонской подземки, к сентябрю выпуск продукции ночными сменами упал до 27 процентов от нормы. Уильям Робертсон, прибыв с заседания Военного министерства, заметил: «Можно подумать, что миру пришел конец». 2 октября Репингтон встретил заместителя Робертсона, генерала Мориса. Он вспоминал: «Много говорилось об отношении прессы к воздушным налетам, о ее криках необходимости бомбежки немецких городов. У нас только четыре эскадрильи бомбардировщиков… Тут появился Тренчард [18]и разозлился по поводу безумия подобной критики. Он сказал, что эскадрильи бомбардировщиков дальнего действия не будут готовы до зимы. Кого-то определенно надо бы повесить за это после трех лет войны». Усовершенствованные проекты самолетов в 1917 году показывали, что бомбежка утвердила себя как инструмент войны. До сих пор она имела сомнительный успех, но позже становилась все более точной; протесты гражданского населения маскировали тот факт, что бомбардировка как техника боя быстро развивалась. Учреждение под руководством Тренчарда Независимых воздушных сил для проведения дальних бомбардировок Германии происходило в тени устойчивой, непрерывной практической работы воздушных сил обеих сторон, выражавшейся в атаках на коммуникации, лагеря и позиции.

Большие ночные бомбардировщики 1918 года «хэндли-пэйдж», каждый из которых мог нести 16 112-фунтовых бомб и находиться в воздухе в течение восьми часов, ясно показывали, какой могла бы быть война. Однако в то время они составляли очень малую часть королевских воздушных сил, численность которых выросла от 60 машин первой линии в августе 1914 года до общего количества более 22 тысяч в 1918 году; из них 3300 машин первой линии. Преимущества стремительно развивающихся проектов были то у одной, то у другой из воюющих сторон. В начале 1917 года немцы удерживали решительное превосходство, и это было тяжелое время для молодых, плохо обученных британских летчиков. К 1918 году баланс выровнялся, и победы в воздухе стали существенным вкладом в общую победу.

Воздушные налеты, трудности снабжения и забастовки в Великобритании; коррупция, предательство и цинизм во Франции; растущая усталость от войны в Италии – каталог неудач союзников был еще не полон. Серьезным ударом для России была еще и суровая зима. Поскольку ее население всегда существовало на грани абсолютной бедности, оно переносило голод острее, чем на западе. Волнения в Петрограде вспыхнули 8 марта 1917 года. Они начались с разграблений хлебных магазинов; закончились – ниспровержением мирового порядка. При отсутствии со стороны правительства разумного и твердого руководства бунты быстро приняли политический характер. 12 марта были созданы Советы рабочих и крестьянских депутатов, которые, независимо от конституционно настроенных оппозиционных сил, считавших себя способными контролировать события, взялись за работу по разложению армии и захватили ключевые позиции во властных структурах. В первый момент эта организация еще не добилась полной власти и не была в центре внимания; отречение царя от власти 15 марта 1917 года было инициировано сторонниками конституции. Казалось, ответственными за это были российские либералы, противостоявшие коррупции, жестокому деспотизму и хроническому бездействию царского режима, но не войне с центральными державами. 23 марта полковник Репингтон записал: «…в целом смена власти встречена общим одобрением здесь и особенно в Америке». В тот момент казалось, что Россия оживет и укрепится с помощью демократических институтов. Но ничто не было более далеким от истины.