Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Ни с одним из своих могущественных противников нацистской Германии не удалось заключить соглашение, которое позволило бы ей продолжать борьбу только с остальными. Но взаимное недоверие внутри коалиции спасло ее от главной кары, предназначавшейся ей. В Ялте был подписан принципиальный документ, по которому Германия должна быть разделена на несколько отдельных государств. Механизм осуществления этого был оговорен в условиях капитуляции, одобренных Европейской консультативной комиссией. Но в течение весны, по общему согласию, об этом постепенно забыли.

Специальный комитет, состоящий из Идена, как председателя, и послов Гусева и Уинанта, попросил наметить пути и средства разделения. К тому времени, когда комитет встретился впервые (7 мая), все три правительства не были уверены, следует ли выполнять намеченный план раздела.

Уже в Ялте Черчилль был поражен трудностями и испуган последствиями. Идея разделения Германии еще больше оттолкнула его, когда Советский Союз выразил желание держать под контролем все страны к востоку от Германии и, возможно, со временем начать насаждать там советскую систему. Вот как выразился премьер-министр через шесть недель после Ялты: «Мне не очень нравится мысль о расчленении Германии до тех пор, пока не прояснятся мои сомнения относительно намерений России».

Советское правительство пришло к тому же решению по собственным соображениям. Американская и британская армии прорвали немецкие линии обороны стремительнее, чем ожидалось, в то время как советские войска задержались перед Берлином. Советские лидеры предположили, что немецкие солдаты ослабляют свое сопротивление на западе, продолжая ожесточенно сражаться на востоке из страха перед тем, что их ждет, если они попадут в руки русских. Подозрительным немцам казалось вполне возможным, что британцы и американцы могут купить немецкую капитуляцию на западе за тайное обещание не разделять Германию и единственным ее сторонником останется Советский Союз. Похоже, требовалась какая-то акция, которая бы разрушила страхи немцев, продолжающих сопротивление на востоке. Вероятно – кто знает? – Советским Союзом двигала мысль, что, если Германии позволить остаться неделимой, а ужасное разрушение продолжится, позже будет легче внедрить в ней коммунистическую идеологию.

Во всяком случае, в конце марта и начале апреля тон советской прессы и пропаганды заметно изменился. Больше не осыпалось бранью все немецкое. Прекратились угрозы страшной мести. Советские лидеры, не обещая Германии мягкой участи, отказывались от каких-либо намерений уничтожить немецкий народ и заговорили о менее жестоких мерах по отношению к немцам после войны.

Об изменении позиции Советского Союза по разделению было сообщено в комментарии посла Гусева на встрече Европейской консультативной комиссии 26 марта. Он заявил, что советское правительство считает ялтинское решение о разделе не обязательным, а скорее возможным путем обезвредить Германию, если других средств окажется недостаточно. Уинант истолковал это так, что советское правительство колеблется, о чем и сообщил в Вашингтон. Но позже, в беседе с Гопкинсом в мае, в Москве, Сталин признался в ином понимании им происходящих событий. В докладе об этой встрече, который он получил, говорилось, что Идеи и его коллега из министерства иностранных дел сэр Уильям Стрэнг заявили, что британское командование против раздела, разве что в качестве угрозы для немцев; и, поскольку Уинант, в отличие от Гусева, не высказывался в пользу этой меры, он, Сталин, сделал вывод, что американское правительство также отказалось от этой идеи.

Это было не верно. Но, так или иначе, Сталин похоронил идею разделения как умышленной политической акции в своем сообщении о победе, произнесенном 9 мая: «Германия полностью разгромлена. Немецкие войска капитулируют. Советский Союз празднует победу, хотя не намерен ни разделять, ни уничтожать Германию». Ни британское, ни американское правительства, как уже было сказано, не стремились ухватиться за эту возможность. А также ни одно из этих трех правительств не обещало поддержать требования французов о том, чтобы Рейнская земля, Рур и Вестфалия были отделены от остальной Германии.

Однако, когда война закончилась, появилась перспектива, что вследствие напряженности и соперничества между державами-победительницами Германию вполне можно разделить, но не на несколько отдельных политических государств, а на отдельные зоны оккупации. До этого союзникам не удавалось договориться о какой-либо общей политике, касающейся экономической структуры и положения Германии, точных суммах репараций и возможном использовании немецких военнопленных в восстановительных работах. Если не будет заключено соглашение по этим жизненно важным вопросам, если люди, продовольствие, уголь и другие основные предметы снабжения смогут свободно передвигаться между зонами и если у них у всех будет единая денежная система, каждая, в самом деле, может стать отдельной страной. Или, по крайней мере, западные зоны могут быть отделены от советской зоны. Самый важный из вопросов, которые предстояло решить главам государств на грядущей встрече, заключался в том, примирят ли члены коалиции (которым в этом вопросе придется считаться с желаниями французов) свои идеи и цели так, чтобы позволить Германии оставаться единой страной.

Разногласия возникли и по вопросу оккупации Австрии. Правительства коалиции заявили в 1943 году в Москве, что Австрия в конечном счете должна быть восстановлена как свободная и независимая страна. Но пока не будет заключен мирный договор, совместная оккупация и контроль должны иметь место. В Европейской консультативной комиссии больше года продолжались дискуссии о системе и зонах оккупации.

Американское правительство не распространялось о той роли, которую хотело играть в оккупации страны после окончания войны. Оно стремилось к равноправному положению в Контрольной комиссии, которая, как было согласовано, будет создана в Вене для управления делами всей страны. Кроме того, оно хотело получить под свою опеку одну из трех (или четырех, если туда войдет Франция) зон оккупации, на которые должна быть поделена Вена. Но Объединенный комитет начальников штабов не хотел, чтобы Соединенные Штаты участвовали в оккупации остальной части страны; поэтому Рузвельт сопротивлялся предложениям Британии и Советского Союза по зонам оккупации. Потом, в декабре 1944 года, Уинант, американский представитель в Европейской консультативной комиссии, в двух впечатляющих посланиях в Вашингтон ясно дал понять, что, если американское правительство действительно хочет эффективно влиять на будущее страны, ему придется взять зону под свою ответственность. Тогда президент согласился. Но потом договорились, что Соединенные Штаты должны принять юго-западную зону Германии, а предполагаемая австрийская зона должна была стать лишь дополнением, как в военном отношении, так и в отношении снабжения.