Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Хэлл сообщил о своем предложении до начала конференции. Молотов ответил, что его правительство придает огромное значение этому предложению, и убедил, что оно будет рассмотрено. Но Идеи заявил, что его правительство против данного предложения и не готово обсуждать этот вопрос; и он так и остался нерассмотренным пунктом повестки конференции и последующих переговоров союзников. Поскольку Советский Союз продемонстрировал огромную заинтересованность, агрессивная решительность американцев сошла на нет.

Еще до начала конференции несколько раз в разговорах упоминалось давнее желание американского правительства прекратить вражду в Европе и звучали опасения американцев, что их обяжут оставить на неопределенное время войска в Европе. В то же самое время Соединенные Штаты брали на себя инициативу по формированию международной организации по поддержанию мира. Несмотря на явное нежелание быть втянутыми в бесконечные споры между европейскими государствами, американцы тем не менее отказались от любой мысли об изоляции.

Летом 1943 года американцы и британцы, несмотря на то что война все еще продолжалась, договорились заняться планами системы коллективной безопасности. Существовало несколько весьма основательных причин заниматься этим вопросом параллельно с наступлением, не дожидаясь окончания войны. Познавая на собственном опыте все тяготы и страдания, народы с большим пониманием отнеслись бы к планам предотвращения будущих войн и. околдованные военным сотрудничеством, посчитали бы естественным принимать согласованные меры в будущем. К тому же если бы удалось быстро достигнуть цели, то победа, возможно, оказалась бы ближе. Доказательство единства могло бы уничтожить всякую надежду немцев и японцев на то, что в стане врага существуют разногласия. И наконец, было приятно думать, что если Соединенные Штаты ясно покажут, что примут участие в коллективном движении по предотвращению будущей агрессии, то другие страны могут почувствовать, что нет особой необходимости как-то иначе пытаться обеспечивать собственную защиту, и, следовательно, будет проще добиться справедливого мирного урегулирования. Занимаясь созданием системы поддержания мира в то время, когда все еще шла война, американцы и британцы больше всего надеялись на то, что благодаря этому удастся уговорить советское правительство несколько умерить свои требования. В конце великих войн государства, если можно так сказать, находились внутри змеиного кольца: с помощью этой меры кольцо было бы разжато и освобожденные государства жили бы в дружбе и согласии.

Намерение было внесено в текст Декларации четырех, которую Хэлл привез на Квебекскую конференцию, где она и была официально одобрена. За несколько недель до отъезда в Москву Хэлл получил доказательства того, что большинство американцев усвоили урок и стали рассматривать создание международной организации в качестве одной из послевоенных целей. Этого оказалось достаточно, чтобы проект получил горячее одобрение. В сентябре лидеры Республиканской партии, собравшись на острове Маккинак, в Мичигане, поддержали участие Америки в послевоенной организации по обеспечению безопасности. После исследований. проведенных Государственным департаментом, оставался серьезный вопрос: будет ли Советский Союз участвовать в коллективном договоре? В таких же муках сомнения пребывали Соединенные Штаты в конце Первой мировой войны. Решит ли Советский Союз жить изолированно, полагаясь на собственное могущество и способность позаботиться о собственной защите и благосостоянии, или согласится с ограничениями и обязательствами сотрудничества ради обеспечения общего блага?

В Москве советское правительство продемонстрировало готовность поддержать будущий проект, и, после внесения небольших изменений в формулировки, соглашение было достигнуто. Окончательный вариант, включенный в Декларацию четырех, значительно изменил убеждения Рузвельта. Претерпели изменения и мысли Черчилля; теперь, по его мнению, любая международная организация должна была базироваться на региональных организациях. Возможно, система, дающая большие возможности Британской империи и небольшим европейским государствам противостоять огромным странам, таким, как Америка и Россия, привлекала Черчилля гораздо больше. Но постепенно и он пришел к идее относительно одной всеобъемлющей организации. Казалось, что советское правительство искренне согласно с этим предложением.

На последнем заседании конференции, 30 октября, Молотов более других торопился внести это заявление в Декларацию четырех. Он предложил, чтобы конференция сразу же сформировала комиссию для составления планов будущей организации. Хэлл выразил опасения, что политические группировки в Соединенных Штатах могут неправильно понять значение происходящего, и, с его точки зрения, в данный момент будет лучше обменяться мнениями через обычные дипломатические каналы.

30 октября кинокамеры зафиксировали момент подписания декларации. Это взаимное обязательство было наиболее серьезным достижением за всю долгую карьеру Хэлла. Вполне возможно, что возникавшие в процессе обсуждения в Москве текущие проблемы и споры относительно деталей организации казались Хэллу преходящими и вторичными. Он понимал, что для большинства из них нет идеального разрешения проблемы. Нет такого решения, которое бы угодило всем. Они были бы улажены, так или иначе, а затем, на протяжении многих лет, поскольку человечество нашло бы удовлетворение в новом мирном устройстве, ссоры относительно последствий решения были бы забыты. Великолепным предзнаменованием казалась готовность советского правительства принять участие в грандиозном проекте наряду с поддержкой тех принципов, которые даже в искаженной форме рассматривались Хэллом в качестве существенной основы будущих международных отношений. Теперь он считал, что имеет повод надеяться, даже ожидать. что Советский Союз не будет ни обособляться, ни предъявлять несправедливые и угрожающие требования под предлогом безопасности, ни позволять себе действия, которым противятся его военные партнеры. Принцип, а не сила, должен господствовать над деятельностью всех государств.

Все эти благородные чаяния нашли отражение в декларации Хэлла. Но даже в то время нашлись те, кто сомневался в значении данного документа. Для них тот факт, что советское правительство согласилось присоединиться к будущей организации международной безопасности, не являлся основанием для выводов о будущем поведении России. Одного заявления было мало; требовалось проверить его на практике.

Ощущение приближающейся победы придавало новый импульс переговорам о принципах будущей деятельности. Ожидалось, что вслед за Италией последуют другие члены Оси, стремящиеся разорвать с ней отношения. Можно было предвидеть попытки, целью которых явится проверка сплоченности союзников с помощью соблазнительных обещаний сепаратного мира. Фактически подобные попытки втянуть советское правительство в переговоры относительно возможного сепаратного мира с Германией уже предпринимались в сентябре японским правительством, стремившимся стать посредником между Германией и Россией. Молотов уведомил Хэлла, а возможно, и Идена об этом предложении и о том, что советское правительство отклонило его.