Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Когда президент, премьер-министр и начальники штабов отправились в Тегеран, этот вопрос остался открытым. После переговоров со Сталиным, по возвращении в Каир, вопрос все еще не был отрегулирован. Теперь у Черчилля появились новые веские причины доказывать, почему в это время не оправдано задействовать десантные средства и силы в Бирме. В Тегеране было принято решение не только начать вторжение в мае, но и высадиться в это же время в Южной Франции. В связи с этим увеличивалась потребность в десантных средствах. Кроме того, Сталин вновь заверил, что Советский Союз вступит в войну с Японией. В связи с этим премьер-министр заявил, что не видит особого смысла в спешном открытии пути через Бирму в Китай.

Рузвельт не мог отрицать наличия этих причин, но был крайне обеспокоен тем, что план, согласованный с Чан Кайши, может быть нарушен, и это настолько выведет из равновесия генералиссимуса, что Китай практически прекратит борьбу. Президент понимал, что вынужден уступить. Все было бы проще, если бы кто-то другой, а не британцы отвечали за морские и сухопутные силы, необходимые для операции. Любое давление на британцев могло привести к серьезным разногласиям, которые бы повлияли на совместную программу, разработанную в Тегеране, а это, как объяснил президент своим опечаленным военным советникам, было бы губительно.

В конце концов Рузвельт отправил Черчиллю сообщение, что операция „Бакканир“ отменяется. В связи с этим Черчилль заметил Исмею: „Он сильный человек“.

Премьер-министр понимал, как трудно было президенту изменить решение, как сильно будет разочарован генерал Маршалл и возмущен генерал Стилвелл. Черчилль освобождался от обязанности выдворять японцев из Бирмы, что было связано с ненужным риском и определенными трудностями, и реакция Чан Кайши его не слишком волновала.

Однако просьба Чан Кайши от организации новой воздушной трассы между Китаем и внешним миром была принята к рассмотрению. В результате обсуждений Объединенный штаб выделил значительные ресурсы для осуществления полетов над Гималаями: бомбардировщики, транспортные самолеты и силы наземного обслуживания. Военный министр Стимсон годом позже, 3 октября 1944 года, написал во вступительной части докладной записки, во что американцам, по его мнению, обошелся маршрут над Гималаями: „Величина усилия, которое мы вложили авиалинию „Над Гималаями“, обескровила нас. Сегодня из-за нехватки транспортных самолетов у нас срываются операции в Голландии и в устье реки Шельды… То же самое происходит в Северной Италии. Эти полеты над горами обошлись нам в лишнюю зиму на главном театре войны“.

Какое бы разочарование ни испытал Чан Кайши от реакции на его просьбы о помощи, тем не менее остальные решения, принятые в Каире и подтвержденные в Тегеране, принесли огромное облегчение. Кроме того, Китаю была обещана помощь после победы.

Более того, в Каире Рузвельт, Чан Кайши и Черчилль приняли декларацию. Еще предстоит изучить, кому принадлежат авторство и инициатива создания этого документа. Но судя по тому, что известно, инициатива принадлежит американцам, тщательно изучена британцами, одобрена Китаем, молчаливо санкционирована русскими.

Многие из дальневосточных вопросов, дожидавшихся решения (Маньчжурия, Корея, Тайвань, Индокитай, Японские острова, Курилы), были рассмотрены поверхностно во время беседы, состоявшейся 5 октября перед отъездом государственного секретаря на конференцию в Москву, между Хэллом, сотрудниками его штата в Государственном департаменте и президентом.

Не существует никаких записей, из которых можно было бы хоть что-то узнать об интересующем нас разговоре, о возможных консультациях президента с Государственным департаментом перед отъездом в Каир и Тегеран. Нигде не объясняется, была ли идея создания декларации чистой импровизацией, придуманной в Каире, или еще до отъезда президента задумывалась в Белом доме.

В любом случае, в Каире американцы, по-прежнему оппозиционно настроенные в отношении любых попыток разрешить территориальные вопросы в Европе, согласились заняться улаживанием сходных проблем, вырисовывающихся на Дальнем Востоке. Они предложили своего рода заявление, которое одновременно предупреждало любое желание заключить мир с Японией (что не позволяло ей возобновить усилия по установлению господства над Азией) и удовлетворяло китайцев, тем самым поднимая их боевой дух. Было принято решение внести эти намерения в декларацию, которая будет опубликована сразу после переговоров с Чан Кайши. Документ был составлен впопыхах. В американском архиве был найден черновик, надиктованный Гопкинсом (вероятно, рядом с кроватью на полу лежали карты) или исправленный им. Черновик датирован 24 ноября, следующим после первой официальной встречи с Чан Кайши днем.

Президент просмотрел его, приняв большинство предложений Гопкинса. Черчилль также тщательно изучил его, несколько поправив стиль. Неизвестно, обсуждалось ли это в действительности с Чан Кайши, но, скорее всего, обсуждалось.

Вот важнейший пункт декларации, поскольку в нем говорится о полном распаде Японской империи.

„Три великих союзника ведут эту войну с целью обуздать агрессию и наказать Японию. Они думают не о выгоде для себя и не о территориальной экспансии. Их цель – отобрать у Японии все острова в Тихом океане, которые она захватила в начале Первой мировой войны в 1914 году, а территории, украденные у Китая, такие, как Маньчжурия, Тайвань, вернуть Китайской республике. Япония должна быть изгнана со всех территорий, захваченных силой. Три вышеназванные великие державы, принимая во внимание порабощение народа Кореи, согласились, что в надлежащее время Корея должна стать свободной и независимой“.

Декларация подписана на совещании президента Рузвельта, генералиссимуса Чан Кайши и премьер-министра Черчилля в Каире 1 декабря 1943 года. Нет никаких ссылок на то, что Советский Союз был ознакомлен с этим документом до момента опубликования.

Это решение было продиктовано требованиями войны и духом возмездия. Никто в Каире, похоже, не представлял, как лучше уладить эти вопросы, пока не станет ясно, как в конце войны поведет себя Китай, а как Советский Союз. И при этом никто, похоже, не интересовался тяжелым положением, в котором окажутся японцы…

В октябре Китай стал одним из подписавших Декларацию четырех. В Каире и Тегеране Китаю отвели место в Исполнительном совете (тогда его называли „четыре полицейских“), будущей организации международной безопасности. В соответствии с Каирской декларацией Япония превращалась в маленькое островное государство, а большая часть поверженной империи отходила Китаю, значительно увеличивая его мощь, неизвестно, во благо или во зло.