Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

Закончив «Злые улицы», Марти сел в самолёт и отправился в Сан-Франциско, чтобы показать фильм Копполе в его домашнем кинозале. «Так Фрэнсис впервые увидел на экране Де Ниро, — отмечает Скорсезе, — и сразу утвердил его на роль во второй части «Крёстного отца»». В поместье Копполу окружала толпа прихлебателей, которые довольно ревностно относились к чужакам. По словам Уайнтрауб, один из них вёл себя особенно настороженно, следуя за Марти по пятам, провожая чуть ли не до ванной комнаты: «Думаю, Фрэнсис и пукнуть без его участия не смел. А однажды он захлопнул дверь лимузина Копполы перед самым носом Скорсезе. В общем, он об нас только ноги не вытирал, но стоило карьере Марти пойти вверх, как он стал для него «Мистер Великолепный»». Марти и Сэнди ночевали в аттике викторианского дома Копполы. Вспоминает Скорсезе: «Фрэнсис разбудил нас утром, дуя в трубу над самым ухом, не потрудившись запахнуть халат».

В мае Скорсезе и Таллин повезли «Злые улицы» в Канны. Рассказывает Таллин: «Меня, Марти и Бобби представили Феллини. Когда в зале появился его дистрибьютор, маэстро объявил: «Стоит приобрести картину, думаю, это лучший американский фильм за последние 10 лет». На самом деле, он её даже не видел».

Выйдя на уровень международной киноторговли, Таллин почувствовал вкус к сладкой жизни. Он пригласил всю группу в дорогой 4-х звёздный ресторан «Мельница» на холмах прямо над Каннами. Де Ниро был со своей очередной пассией. «У Бобби с подружками постоянно возникали проблемы, — замечает Таллин. — Обычно он выбирал очень мощную девицу, причём обязательно чернокожую, а потом всю ночь отчаянно воевал с ней. Утро девушки встречали в слезах и он задабривал их духами».

Эксклюзивный обед был в самом разгаре, когда над столом Марти, Сэнди, Де Ниро и других гостей появилась пчела, размером с колибри. Поначалу Сэнди старалась не обращать на неё внимания, но та вела себя всё настойчивее и, не выдержав, Сэнди обратилась к официанту:

— Сделайте же что-нибудь, житья от неё нет.

Официант взмахнул полотенцем и бездыханная пчела очутилась в стакане с водой подружки Де Ниро. Случилась истерика:

— Он убил пчелу, тварь божью, убийца!

— А ты бы не смогла? — поинтересовался Де Ниро, явно начиная раздражаться.

— Что?! И ты спустишь ему это убийство?

— Тоже мне трагедия, пчелу прихлопнул!

Оживлённый диалог начал привлекать внимание окружающих и Де Ниро, уже на взводе, довольно громко попросил:

— Заткнись, а?

— Как ты смеешь так разговаривать?

Перепалка переросла в ругань и Де Ниро предложил:

— Пошла бы ты, подышала свежим воздухом.

— С удовольствием, — ответила девица и демонстративно покинула заведение.

До ближайшего населенного пункта было больше 30 километров и Де Ниро успокоил друзей: «Проветрится и вернётся». Наконец, с обедом было покончено. Вызвали такси и километров через восемь встретили беглянку, бредущую в сторону Канн. Де Ниро предложил её подвезти. Всю дорогу, дуясь друг на друга, они не проронили ни слова, а наутро Роберт подарил ей огромный флакон духов.

Премьера «Злых улиц» состоялась осенью 1973 года в рамках Нью-Йоркского кинофестиваля. «Сказать, что мы были на мели, значит, ничего не сказать, мы были банкротами, — вспоминает Сэнди. — Гарри Афланд дал мне свою кредитную карту, чтобы я могла купить хотя бы одно платье для интервью. Каждую ночь приходилось его стирать, а потом прямо на полу гладить. Вечер премьеры стал самым запоминающимся событием в моей жизни. Публика хохотала там, где должна была хохотать. С замиранием сердца следила за событиями там, где было страшно. Зажгли свет. Все были в восторге, поднялись со своих мест и устроили Марти овацию. Рецензии в «Нью-Йорк таймс» славили режиссёра. Вернувшись в отель, мы обнаружили под дверью номера внушительную стопку предложений от людей, желавших поработать с Марти».

Несколько дней спустя, по случаю вручения наград Гильдии кинокритиков, все отправились на приём в ресторан «Джиндермен» через улицу от Линкольновского центра исполнительских искусств. Де Ниро был с Дайенн Абботт, с которой уже некоторое время встречался. «Дайенн разговаривала с Франсуа Трюффо, — рассказывает Сэнди, — а Бобби места себе не находил от ревности. Наконец, он не выдержал, поставил за его спиной стул и начал вслушиваться. Когда до Трюффо дошло, что сзади кто-то есть, он встал, сказал: «Извините» и удалился. Бобби вскочил и заверещал: «Что он хотел? Что он хотел?». А я подумала, какая разница, что он хотел, это же — Трюффо. Кто мы для него — салаги. Радуйтесь, что вообще подошёл».

Продюсером «Сестёр» был Эд Прессман. Продолжая поддерживать исключительно тёплые отношения со своей матерью, он привлёк для этого средства семейного бизнеса — Прессманы занимались производством игрушек. Человек невысокого роста, Эд совершенно не умел вести себя в обществе. Все только и говорили о его бестактности. На одной из вечеринок актёр Джон Литгоу спросил у него, который час. Прессман, державший в это время в руках стакан с виски, начал посмотрел на запястье и вылил содержимое Литгоу на колени. Всерьёз его мало кто воспринимал. Рассказывает Солт: «Эд вёл себя как человек не от мира сего. Порой казалось, что он не понимает, что делает. А ребята таскали его везде с собой только потому, что парень был из богатеньких и мамаша могла вытащить их из любой переделки, будь то наркотики или ещё что-нибудь в этом роде. В конце концов, они поиграли с ним и в кино». Обычно за глаза Брайан называл его «Живчик». Но, из-за патологической прижимистости Прессмана, когда режиссёру пришлось даже подать на продюсера в суд из-за задолженности по производству «Сестёр», «Живчик» превратился в «Проныру». Правда, в конце концов, картина получила приличную прессу и затраченные деньги удалось отбить одной продажей прав на телевидение. Тем не менее, Брайан держал марку.

Джейк Брэкмен представил Прессмана Терри Малику, своему доброму приятелю и однокурснику по Гарварду. Малик, дюжий малый, напоминал Питера Бойла, только с шевелюрой. Несмотря на внушительную внешность, он был застенчив и робок. Родом он был из Техаса. Отец Малика являлся одним из управленцев компании «Филлипс петролеум». Были у него и два младших брата — Крис и Ларри. Ларри отправился в Испанию учиться игре на гитаре у Сеговии, известном тем, что нагружал своих учеников сверх всякой меры. Летом 1968 года Терри узнал, что брат сломал себе обе руки, очевидно, потеряв рассудок на почве бесконечных занятий. Отец попросил Терри полететь в Испанию и помочь брату, но тот отказался. Тогда в Европу направился старший Малик и вернулся с телом Ларри. Считалось, что он покончил жизнь самоубийством. На правах старшего сына Терри наследовал состояние семьи. Он поступил в Гарвард и стал стипендиатом Родса. И вот теперь, в момент, когда брату требовалась помощь, его не оказалось рядом. Чувство вины не покидало его никогда.