Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

Примечательно, что бывшие нью-йоркские соседи Скорсезе не больно-то помогали. «Конечно, Фрэнсису было бы гораздо проще снимать в их интерьерах, чем мне. Все они были параноиками и рассуждали примерно так: «Кем он себя возомнил? Он же такой, как и мы, а нам здесь его камеры не нужны». Это был особый, очень закрытый мир, и с каждым приходилось договариваться отдельно. В конце концов, о затруднениях узнал отец:

— Тебе стоило сразу обратиться ко мне, я бы поговорил, с кем надо, а тот — со своим отцом. Он вывел бы нас на нужного человека, и вопрос был бы улажен.

— Знаешь, я просто не хотел впутывать тебя в это дело. Кончилось тем, что мне прислали счёт на 5 тысяч долларов.

Я попросил в долг у Фрэнсиса и расплатился. Как только картину закончили, я вернул всё сполна».

После просмотра чернового монтажа, Уайнтрауб, Скорсезе, Де Ниро и ещё несколько человек отправились в ресторан, чтобы, как представляла себе Сэнди, устроить коллективный «разбор полётов». А вышло так, что Де Ниро и Скорсезе уединились в уборной и два с половиной часа мусолили мельчайшие подробности и нюансы картины. «Что бы Марти и Боб ни делали вместе, они обсуждали это только тет-а-тет. Во всяком случае, женщины к процессу не допускались».

Взаимопомощь среди режиссёров «нового» Голливуда была обычным, если не сказать обязательным, делом. И тем не менее, конкуренция, что называется, полыхала вовсю, хотя наружу пламя пробивалось не всегда. «Грань, переступить которую нельзя, была едва заметна, — размышляет режиссёр. — Всегда находился человек, который относился к вашей работе с большим вниманием. Но и тот, кто толком ничего не видел, посмотрев только «черновик», мог размазать вас по полной программе, даже не заметив, а так — походя. Ревность? Конечно. В общем, всё было очень непросто». А вот мнение Джорджа Литто, продюсера Де Пальмы в течение десятилетия: «Брайан никогда не считал себя столь же успешным режиссёром, как Марти, Фрэнсис или Джордж. И это доставляло ему определённые неудобства, подпитывая чувство неудовлетворённости». Де Пальма посоветовал Скорсезе отказаться от одной из самых выигрышных сцен фильма — диалога Де Ниро и Кейтеля в подсобке клуба, которая могла привлечь внимание Кэлли: «Вырежь, а то получается, что ты просто тянешь время». Скорсезе так и сделал, но, на счастье, Кокс настоял, чтобы сцена осталась. «Брайан всё-таки больше тяготел к мейнстриму, — резюмирует Скорсезе. — Он то и дело говорил о том, что будет продаваться, а что — нет. Да и мы, дураки, думали, что «Злые улицы» пойдут на ура. Но, как оказалось, мы делали совсем другое кино, просто ещё не знали об этом».

Предварительный показ «Граффити» состоялся 28 января 1973 года в кинотеатре «Нортпойнт», в Сан-Франциско, то есть — на территории Лукаса. Тэнен прилетел тем же рейсом, что Хал Барвуд, Мэттью Роббинс и Джефф Берг. Настроение у него было паршивое. «Нед даже не сел рядом с нами в самолёте и из аэропорта поехал отдельно, — вспоминает Роббинс. — Он рвал и метал, еще даже не увидев картины».

А на самом деле о таком показе можно было только мечтать. Вспоминает Марша: «Пошла картинка и как только раздались первые аккорды рок-н-ролла «Рок круглые сутки», публика начала истошно вопить. Когда Чарли Мартин Смит на полном ходу направил автомобиль в стену, раздался хохот. Такая реакция продолжалась весь фильм, а в конце все вообще встали и принялись аплодировать. Фрэнсис, Джордж и я были на седьмом небе. Мы сидели в самом последнем ряду и хорошо видели, как Тэнен встал и голосом, не допускавшим возражений, объявил: «Картина в прокат не выйдет». Я была в шоке».

Мнение зрителей Тэнена не интересовало — он считал, что в зале собрались исключительно сторонники Джорджа. На выходе он остановил продюсера Гэри Куртца: «Сначала нужно было показать материал нам, потому что в таком виде выпускать фильм на большую аудиторию немыслимо. Я доверился, а ты меня подставил». Пробираясь вперёд, он лицом к лицу столкнулся с Копполой, который только что вырвался из объятий зрителей, и довольно сердито продолжил: «Не знаю, что и делать. Нужно встретиться, посидеть, подумать. Предстоит большая работа». Коппола поискал взглядом Джорджа и понял — «Боится, чуть ли не прячется. Ну что же, вызываю огонь на себя».

— Не понял? — переспросил Коппола срывавшимся от ярости голосом. — По-моему, последние два часа ты был в зале, видел и слышал то же самое, что и мы. А как насчёт смеха аудитории?

— По ходу я записывал свои замечания. Посмотрим, возможно удастся внести коррективы и всё-таки выпустить картину.

— Ты подумаешь и возможно выпустишь картину? — побагровев, прокричал Коппола. — Да тебе впору на колени вставать и благодарить Джорджа за то, что теперь тебя не попрут со студии. Парень чуть себя не угробил, а фильм сделал. Заметь — в срок и в соответствии с графиком. Меньшее, что ты можешь для него сделать, это честно сказать спасибо.

С этими словами Фрэнсис достал чековую книжку и предложил выкупить ленту у «Юнивёрсал» тут же, не выходя из кинотеатра.

— Если вещь тебе так ненавистна, пожалуйста, отдай. Мы пристроим её в другом месте и сполна вернём тебе деньги.

Тэнен, не мешкая, сел в свой лимузин и укатил в аэропорт. Он посчитал, что Коппола играл на публику: «Фрэнсис, который участвовать-то в проекте согласился, скрепя сердце, вдруг решил повести себя как «крёстный отец». После этой истории Тэнен и Коппола не разговаривали лет двадцать.

Как только всё поутихло, Джордж позвонил Уилларду и Глории. Опять он чувствовал, что его уничтожили: «Ума не приложу, что делать с фильмом. Те, от кого зависит будущее, твердят, что пустят его по телевидению». Но была и отрада — Лукас был польщён поведением Фрэнсиса. Вот как он говорил об этом уже в наши дни: «Фрэнсис, не раздумывая, пошёл наперекор Неду. После ситуации с «ТНХ» я был несправедлив к нему, не мог простить, что он позволил порезать мой материал. А после «Граффити» я сказал: «Ну вот, мы опять вместе». Он сделал то, что должен был сделать и я гордился его поступком».

Однажды, играя с Де Пальмой в шахматы, Пол Шрэдер между делом заметил, что написал сценарий под названием «Таксист». Шофёр такси, никому не нужный в большом городе, много повидавший ветеран Вьетнама, мотается по ночному Нью-Йорку. За баранкой он видит представителей самого дна Таймс-сквер, равнодушно подтирая за ними кровь и сперму на заднем сиденье своего авто. Вскоре он влюбляется в сотрудницу предвыборной кампании, но не может решить, кого выбрать — её или Айрис, 12-летнюю проститутку. Кульминацией становится кровавая бойня, когда герой, пытаясь вызволить Айрис, вышибает мозги её сутенёру и клиентам.

«Как-то утром на пляже Транкас я вслух прочитал сценарий Дженнифер и Джилл Клейбёр, — вспоминает Де Пальма. — Мне очень понравилось, написано было превосходно. Но я понятия не имел, как ставить этот материал. Потому и сказал: «Кто это будет смотреть? Слишком круто замешано».