Питер Бискинд - Беспечные ездоки, бешеные быки

При раздаче, уже по привычке, Пол брата объегорил: гонорар за сценарий — около 100 тысяч — поделили поровну, но, получив ещё 200 как режиссёр-постановщик, он в сумме имел 250 тысяч, а Леонард только 50. Конечно, делёжка прошла под лозунгом: «Все жертвы ради режиссёрской карьеры брата!». Пола это устраивало, потому что ему до сих пор было нелегко относится к Леонарду, как к равному. «Я изменил сюжет и описал ему главные сцены, — вспоминает Пол Шрэдер. — Обычно я говорил: «Распиши эту сцену: его слова, её слова, и так далее. Станиц пять и приноси завтра». Короче говоря, он работал на меня как подёнщик». После начала съёмок Леонарду места на площадке не нашлось и братья продолжили отдаляться друг от друга.

На должность линейного продюсера Пол пригласил Гарольда Шнайдера. Появившись в кабинете режиссёра, тот поставил на стол пузырёк с белой пудрой и сказал: «Попробуй, так легче работается!» Шрэдер, который через несколько лет и сам основательно подсядет на кокаин, оторопел.

Съемочная площадка напоминала пороховой погреб, готовый в любую минуту взлететь на воздух. Каждый воевал друг с другом и все — против всех. Прайор пикировался с коллегой-конкурентом Яафетом Коттой; объединившись, чернокожие нападали на белого Кейтеля; а потом, уже втроём, они давали жару режиссёру. Едва оставив письменный стол, Шрэдер не умевший ладить даже с друзьями, понятия не имел, как руководить актёрами. «Моя раздражительность провоцировала серьёзные трения, — рассказывает Пол. — Ещё много лет назад на это указывал мой психиатр: «Людей напрягает уже то, как ты говоришь, как цедишь слова сквозь зубы».

Чтобы взять ситуацию под контроль, Пол под шумок убеждал каждого исполнителя, что именно он звезда фильма. Но стоило дать команду «Мотор!», как актёры прозревали, понимая, что их подставили, а они лишь подыгрывают собрату по цеху. Что, естественно, было недалеко от истины. Вспоминает Шрэдер: «Ричард опять стал нюхать кокаин и пребывал в приподнятом настроении: «Да ты знаешь, что мы с Терри Маллоем — кореша, а ты меня придурка-ниггера корячить заставляешь?!». Реакция Кейтеля была обратной — он вознамерился сыграть нечто глубокое, можно сказать — эпохальное. В общем, между собой ребята не разговаривали, но, услышав команду «Снято», тут же начинали бузу. Так продолжалось недели три. А потом я вдруг неожиданно для себя самого заплакал и никак не мог успокоиться. Ричард долго наблюдал, а затем сказал: «Баба! Не мужик ты, не мужик!».

Осенью многострадальный «Синий воротничок» был почти закончен. Рассказывает Джаиис Хэмптон, ассистент монтажёра: «Мне всегда казалось, что Пол во всём старался подражать Марти — принимал депрессанты, кокаин, даже астма у них одинаково проявлялась». Когда осталось доснять только титры, Шрэдер, по словам Тобака, в большом подпитии, признался: «Знаешь, а братца-то я из титров и выкинуть могу. Да-а-а. Собирался уже, было, а потом подумал: «Так отыметь родного брата — самое последнее дело, это — не по мне». Он словно ждал слов одобрения, мол, вот какой молодец, ведь мог, а не отымел!». Компания «Юнивёрсал» картину провалила, что не помешало Полу получить немало лестных откликов в прессе. На самом деле, лента вышла яркая и мощная, став одним из немногих правдивых и глубоких рассказов о жизни простых американских рабочих. Так родился Шрэдер-кинорежиссёр.

Как-то в разговоре с Лукасом Коппола сравнил ощущения от неожиданного успеха с шоком от известия о близкой смерти: «Знаешь, никакой разницы — первая реакция проходит и понимаешь, что стал другим человеком». Вспоминает Нэнси Тонери, редактор сценария, работавшая с Копполой ещё на первой части «Крёстного отца»: «Он изменился как человек. Что-то переменилось накануне филиппинских съёмок, а может, уже на острове. Коппола перестал вести себя с людьми, как принято, наезжал на всех без разбора. Стоило его разозлить, как человека тут же увольняли, неважно, мужчина это или женщина. Народ на площадке менялся как в калейдоскопе, причём вновь пришедший задерживался едва ли дольше выбывшего из игры».

Элли не на шутку испугалась — а вдруг он возомнил себя демоном Куртцем, а не относительно безвредным Уиллардом!? А характер у режиссёра был не сахар. Он без стеснения публично унижал самых близких ему людей, мог накричать, обозвать, хлопнуть дверью так, что с петель слетала. Ещё на съёмках «Крёстного отца 2» на себе это довелось испытать Фреду Русу. Из-за возникавших проблем и постоянных неурядиц на съёмках «Апокалипсиса» поведение Копполы лучше не становилось. Как-то он запустил здоровенной палкой в Грея Фредериксона, одного из своих продюсеров. Рассказывает Ал Рудди, продюсер «Крёстного отца» и хороший друг Фредериксона: «Фрэнсис никому ничего не платил, а Грея и Фреда Руса, вообще, содержал как рабов. Но, как говорится, согласился с правилом «Ты — начальник, я — дурак», изволь выполнять».

На юге страны повстанцы-мусульмане вели вооружённую борьбу с войсками Фердинанда Маркоса и диктатор не сомневался, что рано или поздно они предпримут ночную бомбардировку хорошо освещенного аэропорта Манилы [158] В 60-х — 80-х гг. XX в. на Филиппинах шла вооружённая антиправительственная борьба, целью которой было создание независимого мусульманского государства на островах Минданао и Сулу. После свержения президента Ф. Маркоса (1986 г.), прихода к власти оппозиционных сил и отмены чрезвычайного положения с противниками центральной власти в стране стал возможен диалог. В 1996 г. с мусульманскими повстанцами было достигнуто соглашение о прекращении военной конфронтации. . Посему был отдан приказ с наступлением темноты закрывать аэропорт и, соответственно, запрещать все полёты. Однажды, после захода солнца, пилот Фрэнсиса отказался поднять в воздух его «Мицубиси». Коппола взбесился, а лётчик спокойно отреагировал: «Ваш самолёт, вы и взлетайте». Режиссёр, в сердцах, что было сил, жахнул о землю только что купленный в Гонконге новейший миниатюрный магнитофон «Награ НСН» и раздавил его. Потом, подчёркивая трагичность момента, произнёс: «Какая жалость. Я погубил мою маленькую «Нагру».

Коппола-человек и в обыденной жизни был как оголённый нерв, а тут ещё и неуверенность в себе как художнике, до поры скрытая от всех поразительным успехом последних лет, вдруг стала всем очевидна. Его беспокоило то, что ему скорее удаются адаптации чужих идей, чем создание собственных оригинальных работ. Не оставляли и мысли о том, что он занялся помпезным проектом на тему, которая никому не интересна. Как-то вечером, после съёмки, ему вспомнился досадный эпизод со съёмок «Крёстного отца». Дело было в туалете. Двое рабочих съёмочный группы вошли, продолжая разговор: «Ну и фильм, куча дерьма. Да и режиссёр-придурок хорош, делает то, о чём понятия не имеет». Копполе пришлось забраться на унитаз, чтобы «критики» не узнали его по ботинкам. Вот и сейчас он боялся, что команда того же мнения о его работе: «Апокалипсис» — куча дерьма, а наделал её — их режиссёр. Правда, прятать обувь было уже поздно.