Сергей Гаврилов - Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918

В 1872 году Общество Балтийской железной дороги выкупило у барона Штиглица Петергофскую дорогу и построило соединительную ветку между Гатчиной через Красное Село на Петербург. На ее постройку потратили 351 тысячу рублей, еще 200 тысяч – на обустройство (не на строительство!) станции в Петербурге, которую переименовали в 1872 в Балтийский вокзал. Вот теперь все срослось правильно. Балтийская железная дорога стала обслуживать движение поездов на линии Петербург —

Ревель, и на линии Петербург – Петергоф – Ораниенбаум – популярнейшие у царской семьи направления. Государь на отдых в Гапсаль – по Балтийской железной дороге. Государь на маневры в Красное Село или там на скачки в Скачки – опять по Балтийской железной дороге. Государь на отдых к петергофским фонтанам – опять по Балтийской железной дороге! Но главное, конечно, грузовой транзит. В Ревеле отстроили огромный торговый порт с причалами, складами и элеваторами. Не скупились в расходах, да и чего особо скупиться было? – сколько бы ни потратили, а 5 % прибыли государство выплатит.

Здание Петергофского (с 1872 г. – Балтийского) вокзала. 1900-е гг.

И хлынул по новой железной дороге в столицу империи поток трудовых мигрантов. По данным переписи 1869 года – то есть как раз перед началом строительства Балтийской железной дороги, – в Петербурге на заводах работало 607 эстонцев, тридцать лет спустя число эстонцев-пролетариев в Петербурге выросло в 10 раз (!) и составило более 6000 человек. Добавились к извозчикам металлисты. Получить место на заводе в Петербурге было непросто. Но земляки помогали друг другу. Из письма на родину: «Просто здорово, что хотите в Петербург приехать. Здесь, конечно, трудно найти заработок, если нет ни знакомых, ни рекомендации, но поскольку я работаю помощником мастера на Путиловском заводе, то помогу вам место получить. Правда, поиск места стоит денег, потому что придется поднести „заздравные" начальству, от которого зависит последнее слово» [135] Peterburi teataja 21.09.1913 // цит. по: R. Pullat «Lootuste linn/ Peterburi ja eesti haritlaskonna kujunemine kuni 1917», lk 72. Tallinn, 2004. пер. с эст. автора. . То есть поднести, видимо, приходилось и ходатаю, и начальству.

Балтийский вокзал в Санкт-Петербурге. Современный вид. Апрель 2010 г. Фото автора.

Если возникновение и быстрое увеличение в Петербурге прослойки трудовых мигрантов-мужчин из Эстляндии понятно и закономерно, то переселение женщин в столицу – шаг не только смелый, но прямо-таки революционный. Большая часть эстонских женщин работала в Петербурге служанками или няньками. В 1897 году в городе их насчитывалось более трех тысяч. В соответствии с духом времени их называли боннами или даже гувернантками.

Из воспоминаний Натали Эндрексон в пересказе ее дочери: «Мама была бедной сельской девчонкой. Отец рано умер. Работала служанкой по хуторам. Свой дом был развалюхой. Однажды приехала знакомая девчонка из Питера, и говорит: "Чего ты здесь мыкаешься? Езжай в Петербург, там платят гораздо лучше". И мать поехала, не зная ни слова по-русски. Ее порекомендовали в одну семью, где хозяин был военный. Поскольку у нее были щеки красные от природы, она сразу понравилась своим здоровым деревенским видом. Хозяйка сказала, что возьмет служанкой. И хозяин потом похвалил. Позднее вышла замуж за Юри Эндриксона, который в Петербурге работал машинистом на корабле». [136] PullatR. «Lootuste linn/ Peterburi ja eesti haritlaskonna kujunemine kuni 1917», lk 92, 94. Tallinn, 2004. пер. с эст. автора.

Здание Александрийского женского приюта. Июль 2010 г. Фото автора.

В 1990-е годы был распространен выезд за границу гувернантками – под предлогом изучения языка. Кажется, назывались они тогда уже о-пэр (au-pair). Целый бизнес на этом построили – девушек вывозили английский язык изучать и подрабатывать бэби-ситтерами. Нет ничего нового под луной. Немало детей Петербурга выросло на руках таких вот чухонских нянек, или «бонн». «Рано утром бонна должна прибрать комнаты и одеть детей. Хозяйка идет сама с ними гулять, а бонне дает поручения. Когда дети возвращаются, бонна должна с ними играть и работу выполнять… Рабочий день с семи до девяти. Еда скудная, досыта не наешься, воздухом свежим подышать тоже не получается. Бонна по вечерам не имеет права из дому отлучиться без разрешения… У образованных девушек, которые занимаются воспитанием детей, жилищные условия получше. Их считают членами семьи. Зарплата 15—18 рублей в месяц». Второй по популярности была работа швеи. Швея зарабатывала 60 копеек в день. Рабочий день – с девяти до девяти, то есть короче, чем у няньки. К тому же вечером швея – свободна и по выходным сама себе хозяйка [137] Postimees 17.01.1905// цит. по: R. Pullat «Lootuste linn/ Peterburi ja eesti haritlaskonna kujunemine kuni 1917», lk 92. Tallinn, 2004. пер. с эст. автора. . Это кому посчастливилось. Были такие, кому не посчастливилось.

Газеты того времени сокрушались, что в Петербурге тысячи эстонских публичных женщин [138] Peterburi teataja 7.10.1909 // цит. по: R. Pullat «Lootuste linn / Peterburi ja eesti haritlaskonna kujunemine kuni 1917», lk 67. Tallinn, 2004. пер. с эст. автора. – явное преувеличение в духе революционной пропаганды. Но дыма без огня не бывает. Известно, что сюжет романа Л. Толстого «Воскресение» навеян рассказом адвоката Ф. Кони о судьбе проститутки с Сенной. «Розалия Онни… была чухонка-проститутка, судившаяся с присяжными за кражу у пьяного „гостя" ста рублей, спрятанных затем ее хозяйкой – вдовой майора, содержавшей дом терпимости самого низшего разбора в переулке возле Сенной, где сеанс животной любви оценивался чуть ли не в пятьдесят копеек…» [139] Кони А. Ф. лев николаевич толстой. текст цитируется по сайту: http://bookz.ru. . С 1862 года боролись просвященные эстляндцы в Петербурге против проституции. Графиня Ламберт (урожденная Канкрина) открыла первый приют для таких женщин, которые пожелали бы встать на путь исправления. В приютах их обучали грамоте, Закону Божьему, швейному делу. Приют для эстонок-проституток существовал при Яновской церкви. Из-за него пастора Корнелия Лаланда в конце концов и выгнали земляки. Дали ему предписание выехать из приходского дома вместе с его «бабьем» в шестидневный срок. Не поняли его благородства. К 1900 году по инициативе нового пастора Яновской церкви Конрада Фрейфельдта построен образцовый приют на Васильевском острове («Александрийский приют – родовспомогательный дом для лютеранок», позднее роддом имени Видемана, В. О., Большой пр., 49—51).