Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

«Хагана» была ответственна не только за оборону военизированных еврейских поселений в Палестине, но и обладала широко разветвленной системой шпионажа. В руководстве этой тайной армии числился некто Фейвел Полкес, уроженец Польши, получавший от Райхерта значительные суммы за информацию. Полкес был в ранге командира «Хаганы», и под его началом находились все формирования самообороны палестинских евреев.

Этот человек заинтересовал секцию II-112, и в феврале 1937 года он совершил поездку в Берлин. 26 февраля они встретились – Эйхман и Полкес. Для начала Эйхман гостя повел в ресторан Траубе; в ответ Полкес пригласил Эйхмана в Палестину. Полкес, конечно, не был обычным агентом. Сам он объяснил, что его цель – увеличить приток евреев в Палестину, так чтобы на своей исторической родине они численно превзошли арабов. Ради этого он уже работает совместно с английской и французской спецслужбами, и теперь остается только кооперация с гитлеровской Германией.

17 июля того же года в одном из документов группы Эйхмана говорилось: «Он (Полкес) готов, в частности, оказать всемерную поддержку внешнеполитическим интересам Германии на Ближнем Востоке, при условии облегчения валютных правил для немецких евреев, выезжающих в Палестину». Постепенно в СД осознали, что Полкес ездил в Берлин не по собственной инициативе. Он открыто выступал в роли проводника иммиграционной политики «Хаганы». Эйхман записал: «Полкесу требуются следующие гарантии: должно быть оказано давление на еврейских лидеров в Германии, с тем чтобы все евреи, эмигрирующие из Германии, выезжали в Палестину, и ни в какую иную страну. Это вполне соответствует германским интересам, и такого рода меры готовится предпринять гестапо».

26 сентября 1937 года в 8.30 утра Эйхман и Хаген сели в поезд и отправились в путь: надо было завершать первые осторожные шаги навстречу альянсу СС – «Хагана». Гейдрих разрешил Эйхману принять приглашение в Палестину. Прикрытие у них было любительское: Эйхман ехал как корреспондент «Берлинер тагебла», а Хаген – как студент.

2 октября корабль «Румыния» доставил сотрудников СД в Хайфу. Но тут арабы – враги евреев – помешали врагам евреев – немцам. Арабские националисты в конце сентября опять зашевелились, вынудив колониальные власти ввести осадное положение и закрыть границы Палестины. Полкес встретился с немцами в Каире. Он заявил, что удовлетворится месячным денежным содержанием в 15 фунтов стерлингов, и передал им первую информацию. Хаген с его слов записал, что «в еврейских националистических кругах довольны радикальной политикой немцев в еврейском вопросе, поскольку в результате еврейское население Палестины должно значительно возрасти и в обозримом будущем евреи получат здесь численное превосходство над арабами».

Сам Эйхман расценил итоги поездки в Палестину как «скудные», но Гиммлер и Гейдрих признали работу своего эксперта по сионизму весьма перспективной и через полгода, после вторжения в Австрию, поручили ему вести всю проблему еврейской эмиграции. Впервые служба СД стала официально участвовать в еврейской политике режима. Эйхман, которому в начале 1938 года было присвоено звание унтерштурмфюрера, был послан в Вену советником по еврейскому вопросу к инспектору Зипо и СД. Главная задача советника состояла в том, чтобы всеми доступными методами способствовать эмиграции евреев.

До сих пор это было делом более или менее добровольным; теперь же Эйхман с помощью полиции так надавил, что уж скорее нужно было говорить о депортации. Организационные дела были его страстью, а тут он вдруг обнаруживает, что может сам и планировать и приказывать. И его осеняет: надо снять преграды между полицейскими, гражданскими и партийными властями, занятыми этим вопросом, и сосредоточить в одном учреждении все проблемы принудительной еврейской эмиграции, причем работать как с немецкими властями, так и с еврейскими представителями. По его словам, это будет конвейерная лента: «Кладете бумаги одну за другой, а в конце получаете паспорта».

Таким «конвейером» и стал Центральный отдел еврейской эмиграции, разместившийся в старом венском дворце Ротшильда, на Принц-Ойген-штрассе, 20–22. Вместе с Эйхманом сюда прибыли и сотрудники – эмиссары будущего геноцида: братья Гюнтер, Франц Новак, Алоиз и Антон Бруннеры, Эрих Радзихович, Стучка, Грозинек – хладнокровные и неутомимые разработчики стратегии изгнания евреев.

Контора Эйхмана использовала шантаж, чтобы дать толчок новому великому Исходу. Большинство из 300 тысяч австрийских евреев были бедны и не имели минимального капитала, требуемого принимающими странами. У нацистов же было туго с иностранной валютой, и режим не мог создать выездного фонда. Поэтому евреи побогаче были вынуждены субсидировать выезд из страны из собственных средств. Впоследствии Гейдрих объяснил всю процедуру: «Мы действовали так: через еврейские общины мы выжимали известное количество денег из богатых людей, которые хотели эмигрировать… Проблема была не в том, как заставить уехать богатых, а в том, как избавиться от толпы евреев».

Одновременно Эйхман разрешил лидерам еврейских общин выезжать за рубеж и получать деньги на эмиграцию от еврейских благотворительных организаций. Например, весной 1938 года американский комитет взаимопомощи выделил 100 тысяч долларов. Такие методы дали Эйхману возможность рапортовать в Берлин о рекордных цифрах. К концу осени 1938 года его контора отправила в эмиграцию 45 тысяч австрийских евреев, а в общей сложности за восемнадцать месяцев он заставил покинуть страну 150 тысяч евреев. Такая безжалостная политика принудительной эмиграции могла быть успешной только при условии, что будут постоянно открыты границы принимающих стран и кошельки благотворительных фондов. Так бы оно и было, если бы не внутрипартийные распри, помешавшие технократам из СД без сучка без задоринки провести депортацию.

А экстремисты в партии были крайне раздражены вмешательством СД в еврейскую политику. И летом 1938 года поднялась новая волна антиеврейской кампании.

Сигнальный залп дал «Штюрмер». Во все более злобном тоне авторы этой газеты требовали устранить всех евреев с тех позиций, которые они еще занимали в экономике. Газетчики призывали страны Европы «сплотиться против общего врага номер один и закрыть для евреев границы» – те самые границы, что Эйхман старался держать открытыми для еврейских эмигрантов.

Эйхман, конечно, делал попытки изменить линию «Штюрмера», но все впустую. В мае 1938 года редактор газеты Гимер побывал в Вене. Эйхман устроил ему выволочку и два часа разъяснял основы эмиграционной политики. Он договорился о визите к Штрайхеру в Нюрнберг, чтобы, как он отметил в плане работы, «пользуясь случаем, придать другое направление „Штюрмеру“». И ничего он не добился. Гимер, разразился статьей на целый разворот – о венских евреях Эйхман и Хаген поняли, «как ошибались, надеясь кого-то переубедить».