Александр Морэ - Нил и египетская цивилизация

Желание царей Новой империи освободиться от власти Амона и его жрецов заставило их отдаться в руки жрецов Гелиополя и вернуться к культам Древнего царства. Этой перемене способствовали частые и продолжительные визиты царского двора в Мемфис и города Дельты, предпринимавшиеся с целью подготовки к военным походам и для управления сирийскими провинциями. Возвращение к поклонению солнцу, Ра, происходит уже при Тутмосе IV. Кроме всего прочего, солнце было главным богом царских династий Малой Азии, из которых фараоны теперь брали себе жен. Сын Аменофиса II родился не от супруги царской крови. Подобно своему знаменитому деду, Тутмосу III, он вел скромную праздную жизнь внебрачного царского сына, занимаясь главным образом охотой на львов и других животных в Ливийской пустыне, к западу от Мемфиса, а также, «никем не узнанный», устраивал гонки на колесницах, запряженных лошадьми, «что были быстрее ветра».

«В полдень принц и его спутники обычно отдыхали в тени Хармахиса [Великого Сфинкса] [278], в этом величественном месте, овеянном славой прошлого, близ [Богов] Владык Вавилона [279]и дороги Богов, к западу от Гелиополя. Здесь находится великая статуя Хепри [Сфинкса], внушающая трепет, над ней парит душа Ра… И вот однажды случилось следующее: в полдень к статуе подошел принц Тутмос. Он сел в тени великого Бога, задремал, и, когда солнце достигло зенита, приснился ему сон. Снилось ему, будто бы великий Бог говорил с ним, как отец говорит с сыном. «Узри меня, о сын мой Тутмос! Это я, твой отец Хармахис-Хепри-Ра-Атум. Я отдаю тебе власть над моей землей, и станешь ты во главе живущих. Голову твою украсят Белая и Красная Короны. Твоей будет земля на всем ее протяжении, насколько освещают ее глаза Верховного Владыки [280]. Твоими будут плоды Двух Земель и великое богатство, что придет из чужих стран».

После этих щедрых посулов бог высказал свое желание. Он пожаловался, что пески пустыни совсем скрыли его. «Помоги же мне, ибо ты – мой сын и защитник!» Принц пробудился ото сна. Он постиг обещания Бога и скрыл их в своем сердце».

Впоследствии, уже став царем, Тутмос IV очистил Великого Сфинкса от душащего его песка и построил меж его лап храм, на одной из гранитных стен которого повелел увековечить историю о приснившемся ему сне. Таким путем он поведал людям о чуде, с помощью которого Ра-Хармахис возвел его на престол. При Аменофисе IV, великом строителе храмов, большое влияние вновь обрел культ Солнца, Ра-Харахти, отличного от Амона-Ра. Сияющая звезда, дарующая жизнь всему сущему, теперь называлась именем, которое не было внове египтянам, но приобрело теперь исключительную важность, – Дневной Атон, то есть Солнечный Диск, дарующий дневной свет. Имя это напоминает Адонаи – «Владыку» сирийских городов, Адониса Библоса. В процитированном выше гимне Осирису (см. главу 4) призывается Атон. А вот как два начальника работ Аменофиса III восхваляют Ра под именем Амона, приветствуя дневную звезду согласно новому культу царской семьи: «Поклонение Амону, восходящему как Харахти, от Сета и Гора [281], начальник работ Амона. Они говорят: «Приветствуем тебя, светлый Ра каждого дня, что бесконечно восходит по утрам, Хепри, никогда не устающий от трудов! Твои лучи на наших головах, никто не знает как это произошло. Золото не сияет так, как лучи твои. Ты – Птах, ибо ты сотворил собственную плоть [282]; ты сам себе творец, никто не сотворил тебя. Не зная себе равных, он странствует по Вечности, по дорогам вместе с миллионами [людей], которых он ведет. Ты светел, как само небо; лик твой сияет ярче его. Когда ты плывешь в небе, все видят тебя; когда ты уходишь в загадочный мир (iment), все молятся тебе… Когда ты являешься [людям] утром, они процветают; когда ты плывешь в своем величии, день минует быстро; ты идешь по своей дороге длиной в миллионы, сотни тысяч itru [283]. Длина дня твоего зависит от тебя… Ты завершаешь ночные часы; они спешат к тебе, и ты не устаешь от трудов своих. Все глаза устремлены на тебя; но труды твои не прекращаются, даже когда ты отдыхаешь [ночью]. Ты пробуждаешься утром, и навстречу твоему сиянию открываются глаза всех живых существ. Когда ты отдыхаешь в Ману [на Горе Запада], они спят, подобно мертвым. Слава тебе, Дневной Диск [Атон], творящий смертных и дарующий им жизнь, великий Сокол с многоцветными перьями… тот, что творит себя; тот, что не порожден другими; Гор Старший, обитающий в сердце Нут [Неба], которому все шлют приветствия, когда он встает и когда заходит; тот, что творит все сущее на земле, Хнум и Амон людей; тот, кто покоряет Две Земли, от великого до малого, мать богов и людей, милостивый творец, неутомимый в своих трудах; отважный пастух, пасущий свое стадо, дарующий ему жизнь… Он раскаляется и остужается по желанию своему; он обнимает тела, чтобы [воскресить их]. Все земли возносят ему молитвы, когда он восходит каждый день, и приветствуют его».

Разве не слышим мы в этом гимне эхо солярного учения отца Мерикары (см. выше)? Отзвуки прошлого и гимн новой эпохи были лишь прелюдией к могучему гласу, возвестившему культ Солнца, но отграничившему его от Амона, – гласу Аменофиса IV, Эхнатона.

Когда этот человек, ставший царем-еретиком и порвавший с официальной религией, взошел на трон, ему едва исполнилось пятнадцать лет. Статуи и барельефы изображают его как стройного юношу среднего роста, чья фигура впоследствии округлилась и приобрела женоподобные черты – фигура гермафродита, с заметной грудью, крутыми и широкими бедрами. Все это свидетельствует о болезненной натуре царя с оттенком патологии. Усиливает это впечатление голова юноши – по контрасту с нежным овалом лица, задумчивыми, чуть раскосыми глазами, слегка изогнутым длинным, прекрасной лепки носом и нежным, чувственным ртом череп его кажется чересчур большим, он одновременно округлый и покатый, с гидроцефалическим образованием у затылка (илл. 28).

Так смешение арийской крови принцессы Митанни с кровью фиванских фараонов, осложненное сирийской наследственностью Тейи, породило эту утонченную, но дегенеративную личность, не имевшую никакого физического сходства с энергичными отпрысками древнего рода. Казалось, что Эхнатон станет последним в своем роду [284].

По восшествии на трон этот юноша некоторое время находился под опекой, если не под стражей своей матери, царицы Тейи. Несколько памятников, датируемых первыми четырьмя годами его правления, уже свидетельствуют о склонности царя к культу Ра. Коронованный в Гермонте, Гелиополе Юга, Аменофис, по случаю празднества Сед, решил возвести обелиск в Карнаке, священном домене Амона. Только обелиск этот был посвящен вовсе не Амону, а Ра. От обелиска сохранилось несколько фрагментов, включая две гранитных плиты, украшенные рельефами, на которых царь совершает приношения Амону-Ра, Царю Богов. В сценах этих нет ничего необычного, напротив, они вполне традиционны. Удивляет текст: царь принимает титул «Верховного жреца Ра-Харахти» – случай беспрецедентный. Со стороны царя было дерзостью выставить себя соперником верховного жреца Амона, весьма влиятельного сановника в царской администрации, который при Аменофисе III был в одно и то же время «Главой жрецов Юга и Севера, градоначальником Фив и визирем всего Египта». Будучи жрецом Солнца, царь повелел возвести в Карнаке обелиск «Харахти, в его имени Шу, каковое есть Атон». Это был новый титул Харахти. Он свидетельствовал о том, что новая доктрина получила свое развитие. Солярной теории придавался метафизический смысл (слияние Ра, Харахти и Шу как небесных богов?) и материальное значение (солярный диск Атон являлся истинным именем и видимой формой Ра).