Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

И самой подходящей такой идеей была, конечно, «слойка». Проста, наглядна, рассчётна! К тому же, в США отказались от неё, соблазнившись перспективой «супер-классик», от которой ждали 10, 20 и даже 40 мегатонн выхода. Так что передача русским идей слойки не выглядела предательством, а скорее наоборот — пусть Советы повозятся над этим ублюдком, потратят время, силы и деньги, пока поймут, что занимались совсем не тем. К этому моменту они отстанут уже безнадёжно.

Конечно, до такой наглости, как описание в статье схемы и конструкции комбинированной бомбы дело не дошло. Во-первых, могли быть серьёзные проблемы со службой безопасности — одно дело, когда идёт как бы общий «трёп», и высказывается голая идея, и совсем другое дело — изложить расчёты, конструкцию и дать, боже упаси, чертежи.

Во-вторых, автор не без основания полагал, что хотя большевики душили интеллигенцию и науку, хотя виднейшие учёные томились и гибли в концлагерях, таланты и самородки на Руси ещё водились. Были такие и в ядерной физике, которые идею смогли бы претворить в реальное устройство.

А в-третьих — расчёты, эксперименты и конструирование первых советских образцов потребуют достаточно много времени и усилий, что тоже будет чистым выигрышем для США.

В статье ни слова не было сказано ни о литии, ни о твёрдом термоядерном горючем — дейтериде лития. Естественно, ни слова не было и о том, что нужен конкретный изотоп — литий-6. Об этом Теллер написал в октябрьском отчёте за 1947 год, который и засекретил. А русские пусть сами додумаются до лития, до нужного изотопа. Пусть сами ищут способы промышленного разделения изотопов. Так оно потом и случилось…

И всё же смелость, с которой автор статьи высказал вполне реализуемые идеи, удивительна до подозрительности. Если бы Зельдович, Сахаров или кто-либо другой посмел сделать нечто подобное в СССР, даже если только автор сообщил бы, что имеет отношение к теме ядерного оружия, век бы ему гнить в тюрьмах, концлагерях или, в лучшем случае, в бериевских «шарашках».

Не исключено, впрочем, что статья в «Science News Letters» была согласована со спецслужбами США.

И, если верны все высказанные выше предположения, то «отцом» того самого фугаса, что взорвали в СССР 12 августа 1953 года и в горячке назвали водородной бомбой, был скорее всего не Андрей Сахаров, а Эдвард Теллер.

Именно он родил идею, которая была подброшена Советам, чтобы завести их в тупик. Сам же он упорно работал над идеей Энрике Ферми, которая должна была привести к рождению водородного оружия. Но тот вариант, — «супер-классик», который рассматривал Теллер, окажется так же тупиковым. И, хотя выход из этого тупика найдёт другой человек, «отцом» американской водородной бомбы назовут именно Теллера, хотя правильнее его было назвать «матерью»…

Новобранец секретнейшего ядерного проекта Андрей Сахаров начал свою деятельность с изучения отчётов Зельдовича и К o. На это ушло более двух месяцев — тогда явно не хватало знаний и квалификации. Сахаров засел за учебники по газодинамике и астрофизике — он штудировал их с утра до вечера, чтобы продраться сквозь частокол формул и расчётов. Было много неясностей, не хватало экспериментальных данных.

И вдруг он забрасывает штудирование «трубы» и заявляет о новой идее термоядерного заряда, отличной от мучительной для всех «трубы». Сахаров неожиданно повёл речь о комбинированной бомбе, в которой перемежаются слои тяжёлых делящихся элементов (природного урана) и лёгкие водородные (дейтериевые) слои. Словом, та самая слойка, которую два года тому назад разработал Теллер, и основная идея которой была недавно опубликована в открытой печати.

Читал ли Андрей Дмитриевич эту публикацию? Сегодня вряд ли кто-либо категорически ответит на этот вопрос. Но надо вспомнить, что его шеф Игорь Тамм буквально заставил своего молодого аспиранта выучить английский язык, причём настолько, чтобы он свободно читал научную литературу по ядерной физике и делал обзоры. И, хотя в то время велась кампания огульного отрицания зарубежного опыта и достижений Запада (под предлогом борьбы с безродными космополитами) и всячески урезали средства на выписку иностранной литературы, тем не менее валюты на западные научные журналы по ядерной тематике отнюдь не жалели и даже регулярно добавляли.

Кроме того, было дадено указание всем посольствам, всем спецслужбам, всем торговым миссиям, всем туристическим бюро и прочая, и прочая— скупать, красть, доставать публикации, имеющие хоть какое-либо отношение к атомному оружию, — и немедля переправлять в СССР. Многие же, находящиеся за рубежом советские люди (как правило, завербованные заранее НКВД) делали это добровольно— без всякого на то указания.

Желающие могут заглянуть в архивы Минатома и поразиться тому обильному потоку вырезок из журналов, общеполитических газет, открытых сообщений по радио и различных докладах, что осело в этих закрытых архивах (впрочем, там хранится далеко не всё, что тогда поступило).

Словом, ознакомиться с американской идеей труда не составляло, тем более, что на тему сверхбомбы открытых выступлений тогда появилось немного— раз, два и обчёлся— стало быть, они должны привлечь особое внимание к себе. Это были, как уже говорилось, статья Теллера в «Бюллетене учёных-атомщиков» за 1947 год, да ещё выступление в 1945 году профессора Марка Олифанта (того самого, что участвовал в открытии трития), который заявил, что можно создать бомбу в 20 мегатонн— его речь опубликовала газета «Таймс» (19. 10. 45 г.). Ну, и конечно, сама провокационная статья «Сверхбомба возможна».

Так или иначе, американская идея легла в основу разработки нового заряда, которым начал заниматься Сахаров с осени 1948 года. Этот принцип Сахаров сам назвал «Идея № 1».

Тем, кто считает, что идея слойки, выражаясь языком самого Сахарова, была «цельнотянутой», их оппоненты яростно возражают— зачем талантливому физику, а Сахаров, несомненно, был по-своему талантлив, зачем ему заимствовать чужие идеи, коли сам головаст?

На первый взгляд— резонный вопрос, но если хорошенько задуматься, то невольно приходит мысль, что для самой идеи лучше, если она перекочует к человеку сообразительному и компетентному. Тот её разовьёт, отшлифует и куда-нибудь пристроит. А ему самому— умнице и самородку— идея в его светлую голову может и не прийти— слишком много тут случайностей и непредсказуемых обстоятельств. Хотя, конечно, блестящая идея приходит чаще к тем, кто её ищет и хорошо подготовлен.

Но блестящих идей намного меньше, чем светлых голов. И неподкупная история рассказывает нам, что даже гении, столпы естествознания не смущались заимствованием чужих идей и мыслей.