А.Д. Дивайн - Миллион миль

Оттуда эсминец отправился в Драуг, где расклеил листовки, призывающие жителей не предоставлять немцам свои суда.

Затем эсминец вернулся в Баррой и еще раз прошел в Ромбакс-фиорд мимо Нарвика. Здесь их, как всегда, бомбили.

Около суток они патрулировали в районе города и окрестных фиордов.

Во второй половине дня в воскресенье начался очередной воздушный налет. Нарвик, подобно Будё, пылал.

Нарвик на севере горел, но на юге Дюнкерк также был охвачен пламенем. Его пожары ночью можно было видеть с английского берега. Пора было сматываться.

3 июня во второй половине дня их отправили в Балланген-фиорд. Над водой торчал развороченный корпус лидера «Харди», выбросившегося на берег. В полночь «Файрдрейк» забрал там солдат и перевез на корабли, стоящие в Анн-фиорде.

Как обычно, когда положение становится отчаянным, ползло великое множество слухов. Трагедия в любой момент могла обернуться фарсом.

Это был во всех отношениях безумный поход. Эсминец был забит до предела. На нем находилось около 500 человек, причем лишь 130 из них составляли команду корабля. Для маленького суденышка пассажиров было более чем достаточно.

Поляки толпились в кубриках и проходах. Солдаты стояли на палубе, а их офицеры сидели в кают-компании. Они были повсюду.

Вместе с ними оказались 50 французов и полдюжины наших артиллеристов, а также 4 пленных немца, один из которых был ранен. Это были летчики бомбардировщика, сбитого нашим «Гладиатором» недалеко от Баллангена.

На полпути поляки вдруг начали предъявлять претензии. Они дружно захотели спуститься вниз. Их удержали вежливо, но твердо. Но уговорить поляков было нелегко. Наверное, вообще трудно договориться с людьми, чья страна пострадала так же сильно, как Польша.

Переход длился 5 часов или около того. Эсминец прошел через Тьельсундет, который никто не блокировал. Однако команда все эти 5 часов пребывала в состоянии нервного напряжения, причиной которого были не действия противника, а некая неопределенная угроза.

В Анн-фиорде они передали своих пассажиров на войсковые транспорты. Когда последний солдат покинул эсминец, корабль сразу же получил приказ обеспечить охрану конвоя от нападений подводных лодок.

Вечером конвой вышел в море. На этот раз корабли с эвакуируемыми пришли из дюжины мест на побережье. Эсминец и другие корабли охранения встретили их уже в море.

На следующий день «Файрдрейк» вернулся в Анн-фиорд, патрулировал, разыскивая германские субмарины, вернулся в Харстад, потом отправился к Баррою, снова патрулировал до самого вечера. После этого он пошел в Нарвик за новой группой солдат.

Все дни были как один. Солдаты заполняли палубу и кубрики, каждый клочок свободного места. Эти измученные люди вели тяжелые бои в снегах вокруг Нарвика, они даже выиграли битву за Нарвик, несмотря на отчаянные усилия Люфтваффе. А теперь эсминцы вывозили их через лабиринт фиордов к войсковым транспортам, ожидающим в море.

Они прибыли в Нарвик 7 июня.

Но это был последний заход в злосчастный порт. В полночь эсминец забрал самую странную партию, последних людей покидающих Нарвик. Британский вице-консул капитан 1 ранга Гиббс, офицеры связи ВМФ, саперы, которые взорвали все, что только можно, опять поляки и солдаты французского Иностранного легиона.

Вместе с эсминцем «Уокер» они в последний раз пошли вниз по Уфут-фиорду, а потом по Тис-фиорду к ожидавшим кораблям.

8 июня они в последний раз дозаправились в Норвегии — по-прежнему на ходу!

И в тот же день они вышли в море, сопровождая конвой, который увозил последних солдат неудачной кампании.

Нарвик после первого шока германской высадки показал, что мы умеем сражаться. Честь была спасена. Солдаты и матросы отважно дрались, хотя соотношение сил было самым неблагоприятным.

Норвегия была потеряна, однако Норвегии предстояло возродиться. Во время долгих месяцев оккупации Норвегия вела молчаливую борьбу, начав кампанию саботажа и неповиновения. Ее народ написал новую сагу об отважных мореходах. На маленьких рыбацких суденышек они бежали от немецкой тирании, и такие путешествия напоминали славные дни Эрика Рыжего. Ее моряки, сумевшие бежать из своей страны, продолжали сражаться на кораблях нового флота, который принес заслуженные лавры потерянной родине. Еще до того, как кончилась война, некоторые норвежцы сумели снова повидать холодные Лофотенские острова, когда там высадились отважные коммандос.

А пока они еще не знали, сумеют ли благополучно добраться до Англии. Ведь немцы совершил отчаянную попытку перерезать последние нити, связывающие Англию с континентом. Они послали в поход на север два своих самых крупных корабля.

Они потопили авианосец «Глориес» и два отважных эсминца «Акаста» и «Ардент».

Новейшие линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжело вооруженные и хорошо забронированные, потопили «Глориес» уже первыми залпами. Он не имел никаких шансов. Они потопили два эсминца, которые проявили исключительный героизм, пытаясь спасти авианосец, однако лишь разделили его участь.

Немцы, в свою очередь, налетели на линейный крейсер «Ринаун». В сильнейший шторм они столкновение было совершенно неожиданным. Немцы имели все шансы на победу.

Однако «Ринаун», этот великий корабль, показал, что достоин славного имени, которое носит.

В первые же минуты боя его великолепные артиллеристы добились попаданий. «Шарнхорст» получал снаряд за снарядом.

«Шарнхорст» и «Гнейзенау» прервали бой и поспешно скрылись в темноте.

Во время этой последней операции «Файрдрейк» не бросал якорь в течение 3 недель. Все эти 3 недели его машины не прекращали работать и эсминец не останавливался. Дозаправка проводилась на ходу, на ходу принимались боеприпасы и продовольствие. Корабль не имел отдыха. Он почти непрерывно находился под бомбами и когда вернулся домой в Клайд, деревянные пробки торчали из бортов, как иголки ежа.

Команда отчаянно устала, так как все это время люди спали от случая к случаю. Они были измучены непрерывной работой, устали от постоянной бдительности. Они едва стояли на ногах.

Когда в день прихода один из моряков встретил офицера с базы, то спросил наполовину в штуку:

«И куда мы поедем в отпуск?»

«Вы, такие и сякие, только об отпусках и думаете», — огрызнулась тыловая крыса.

Полагаю, что далеко не всегда отношения между командами эсминцев и личным составом базы были безоблачными.

И все-таки они получили отпуск.

Они получили его не потому, что весь экипаж физически был измучен до предела, а морально — еще сильнее. Нет, этот отпуск появился потому что закаленная сталь сломалась раньше людей. Эсминец пришлось поставить на 10 дней в док, чтобы отремонтировать машины и прочистить котлы. Орудие «А» отремонтировали, пробоины заделали, и борта корабля снова могли выдержать удары моря.