Иван Колышкин - В глубинах полярных морей

«Д-3» выходила в море с участием начальника штаба бригады капитана 2 ранга Скорохватова.

Борис Иванович Скорохватов к началу войны служил на Тихом океане. Когда фашисты предприняли наступление на Москву, он добровольцем поехал на формирование бригады морской пехоты, которая должна была войти в состав войск, оборонявших столицу. Он и стал ее первым командиром. Бригада во время декабрьского наступления сражалась умело и храбро. Но Борису Ивановичу в ту пору уже не пришлось командовать ею. В ноябре его, как опытного подводника, хорошо знакомого со штабной службой, отозвали на флот и направили к нам, на Север, на место Августиновича, принявшего командование подводным крейсером.

Для начальника штаба это был первый боевой поход. И оказался он вполне удачным. «Старушка» три раза вступала в соприкосновение с противником. Трижды Бибеев выходил в атаку. И каждый раз торпеды настигали врага. Один транспорт «Д-3» потопила, два других крепко повредила.

С этим плаванием было связано немаловажное событие в жизни экипажа. Перед выходом в море семь человек подали заявления о приеме в партию. Они были приняты на собрании, состоявшемся через несколько часов после удачной атаки. Такие собрания бывали и раньше, в предыдущих походах. Многих приняли в партию прямо в море. Но на этот раз принимали последних не состоявших в партии членов экипажа. Лодка вернулась в базу с командой, где все до одного были коммунистами…

Всех нас очень порадовали успехи четвертого дивизиона.

В море «малютки» выходят ненадолго — на несколько суток, на неделю. Пока «щука» или «катюша» совершит один поход, «малютка» успевает сделать два, а то и три выхода. Но даже непродолжительное плавание этой лодки здорово выматывает команду. Море обращается с «малюткой» бесцеремонно, швыряя ее как щепку. В лодке теснота, условия для жизни тяжелые. Да и народу хватает только на двухсменную вахту. Значит, во время поиска люди имеют, говоря гражданским языком, двенадцатичасовой рабочий день. К этому надо добавить тревоги, атаки, бомбежки, когда все на ногах, все на своих боевых постах. Словом, напряжение огромное, времени для отдыха мало. Но, вернувшись в базу, «малютки» долго не застаиваются, если нет необходимости в ремонте. «Отдыхать и отсыпаться будем после войны», — говорят питомцы «деда» Морозова.

В апреле — мае только три «малютки» совершили одиннадцать боевых походов. Эти лодки — «М-171», «М-172» и «М-176» — торпедировали тринадцать судов.

О некоторых из этих походов стоит упомянуть.

Старикову, например, пришлось выдержать необычное столкновение со сторожевым кораблем. Произошло это так. «М-171» удачно атаковала транспорт, оторвалась от преследования, длившегося три часа, и наконец всплыла для зарядки батареи. Плотность ее понизилась до предела, и лодка почти не имела энергии для подводного хода. Как назло, в пятидесяти кабельтовых от лодки оказался неприятельский сторожевик. Он тотчас же устремился к ней и открыл артиллерийский огонь.

Что оставалось делать Старикову? Погрузиться? Но сторожевик мог легко отыскать почти неподвижную «малютку» и забросать ее глубинными бомбами. И тогда командир принял решение идти надводным ходом к Рыбачьему, под прикрытие наших батарей. А путь этот, надо сказать, был не близкий.

Лодка взяла курс к своему берегу. В рекордный срок удалось развить полные обороты дизеля. Скорость хода достигла двенадцати узлов. Но сторожевик, понятно, шел быстрее и, медленно сближаясь с лодкой, посылал в нее залп за залпом.

Чтобы избежать попаданий, Стариков резко и неравномерно менял курсы, удерживая противника на кормовых углах. Лодка даже не могла отстреливаться из своей сорокапятки, расположенной на носу, — для этого пришлось бы разворачиваться, подставляя борт под залпы сторожевика. Да и сближение со спасительным берегом замедлилось бы.

Большую выдержку проявил в этой обстановке командир. Ведь психологически куда легче вступить в бой, пусть даже неравный и не дающий шансов на победу, чем беззащитному идти под вражеским огнем.

Больше часа длилась эта напряженная погоня. К счастью, ни один из 100-миллиметровых снарядов не попал в лодку. Приблизившись к зоне действия наших береговых батарей, сторожевик не рискнул гнаться дальше и развернулся на обратный курс.

Искать защиты наших батарей пришлось и Фисановичу. Только произошло это при иных, еще более тяжелых обстоятельствах.

«М-172» напала на вражеский конвой близ острова Эккерей. Охранение у транспорта, избранного для атаки, было большим. Для удара наверняка Фисанович решил поднырнуть под корабли эскорта и атаковать с малой дистанции. Оказавшись в середине неприятельского ордера (походного порядка), он с трех кабельтовых произвел успешный залп.

Лодку обнаружили. Началось преследование. От близких разрывов погас свет, вышел из строя гирокомпас и, что самое страшное, дала течь цистерна с соляром. Лодка оставляла на поверхности предательский след. Вдобавок ко всему запас энергии в батарее был уже невелик. А это означало, что уходить от преследователей можно только малым ходом.

По магнитному компасу лодка шла в сторону Рыбачьего, содрогаясь от взрывов. Матросы устраняли повреждения при свете ручных фонарей. С трудом удерживали они лодку на рабочей глубине, не давая ей провалиться. Едва не глох от взрывов акустик Анатолий Шумихин. Но он не снимал наушников гидрофона, вслушиваясь в шумы вражеских кораблей. По его докладам Фисанович ориентировался в надводной обстановке и уклонялся от атак, избегая прямого попадания бомб, которое было бы смертельным для «малютки». Машинки регенерации не работали, и дышать с каждым часом становилось все труднее. Хорошо, что находившийся на лодке флагманский врач бригады майор Гусинский догадался рассыпать по отсекам содержимое регенерационных патронов. Это несколько улучшило самочувствие моряков.

Десять часов продолжалось трагическое плавание. Триста сорок две глубинные бомбы сбросил противник на лодку. Но она все же вышла под защиту наших береговых батарей. Корабли врага вынуждены были повернуть назад.

К тому же периоду относится и другой примечательный эпизод, связанный с «М-172». Интересен он был прежде всего с точки зрения тактики и способности моряков брать от техники даже больше, чем она была призвана дать.

Лодка вела поиск в районе Кибергнеса. Над морем свистел снежный заряд. В густой, непроницаемо-плотной метели ничего нельзя было различить уже в нескольких десятках метров. В такую погоду только чуткий слух Шумихина мог помочь обнаружить цель. И действительно, среди многоголосых вздохов моря он уловил звук, который, несомненно, принадлежал гребным винтам быстроходного судна.