Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №7  за 1997 год

Как скоро сей горделивый опекун увидел себя на троне обширного королевства и опасался, чтоб не лишиться оного по возрасте нашем, то начал стараться, чтобы нас погубить.

Он успел в том, сделав в один день возмущение между народом, как будто бы оное учинено нами. А чрез сие нашел он случай посадить нас обоих в тюрьму.

Несколько времени спустя тюремный приставник услышавши, что Отомат (се имя нашего зятя) желает нас погубить, изъявил над нами свое соболезнование, однако же продал нас персидскому купцу, производившему торговлю рабами.

Купец с сей добычею тот час отправился в Кеду, где он нас и продал государю сего королевства.

Кедский король был весьма молод, от роду не более девятнадцати лет было, и потому старался он только о своих выгодах, а наипаче о распространении границ своего Королевства войною. Равным образом заплатил он деньги купцу и в той надежде, чтобы с нами иметь и Голкондское Королевство, ибо тот час пожаловал он мне и брату чины с большими доходами...

В один из дней, когда король имел совет относительно войны с одним из соседских королей, он, оборотясь к нам, сказал, что желает вести воину с нашим зятем, будем ли мы на то согласны.

На другой день поутру король не преминул прислать к нам своего наперстника, чтобы взять ответ на его слова в Совете.

Хотя я и ненавидел моего зятя, но любил Отечество свое. Но особливо я ласкал себя надеждою, что стану когда-нибудь Голкондским Самодержцем. И ответил я, что не могу уступить Королевство, над которым не имею власти.

Наперсник, который долгое время находился на службе у нашего отца, пришел сказать нам, что король хочет засадить нас в тюрьму и принудить нас смертью уступить ему право владения Голкондским престолом.

Друг наш советовал нам отправиться в Дамаск к одному из его приятелей, который находился там в достойном положении.

Мы тот час взяли с собою все нужное для путешествия, и оставив Королевство Кеду, прибыли благополучно в Дамаск к Баха Али-Бею. Бывший уже в летах, он собирался идти со своими войсками в Европу, поелику тогда война была у турков с россиянами. Он принял нас с великой радостью и дал нам чины, важные и достойные нашему происхождению.

Али-Беи отправился со своею силою к реке Дунай, где соединился с другими войсками.

Однако же великий фельдмаршал России, называемый Румянцев, атаковал нас и принудил искать спасения бегством в леса, или в степи, или бросаться в Дунай.

Здесь я и был взят в полон русскими. А брат сгинул в неизвестность...

— Отвечай же, где ты научился русскому?

— В Санкт-Петербурге, куда я сначала добрался из Харькова, благодаря расположения ко мне губернатора Щербинина. У меня не было ни полушки, и для того принужден был искать место в партикулярной службе, которое я вскоре нашел в типографии, где сначала меня приняли в переборщики, а спустя некоторое время определили в корректоры.

— Отвечай, что послужило причиной твоего бегства из Петербурга?

— Жил я умеренностию весьма благополучно до тех пор, пока не услышал от одного грека, прибывшего в Санкт-Петербург из Стамбула, что мой брат жив и живет там. Сия весть побудила меня бежать из России.

Я приехал благополучно в Стамбул в чаянии, что увижусь с братом. Но мне сказали там, что он уже уехал в Испаган.

Сие принудило меня остаться в Туреции и там искать службы по той причине, что у меня не было денег для продолжения путешествия в Испаган.

Я часто ходил на публичное место, на котором всегда берут рабов для служения султану. В один день я был взят и приведен во дворец.

Меня представили начальнику евнухов, который, видя, что я иностранец, и почитая меня за магометанина по причине турецкого платья, приказал отвести меня в сераль. Должность моя состояла в том только, чтобы служить вне женских покоев, когда султан войдет к своим женам.

Поелику вход в сераль мне не был запрещен, то я влюбился в дочь султана, и она меня весьма любила.

В один день, когда мы были вместе в ее покое, первая султанша все сие видела и пошла к султану, чтоб ему о сем сказать.

Я, приметивши то, и опасаясь, чтоб не потерять жизни, выскочив из окошка в сад, бежал до того места, где находятся все иностранные купеческие корабли, и там просил я капитана, чтоб он меня взял и отвез в то место, куда он идет. Капитан не понимал моих слов, однако видя проливаемые мною слезы, а главное деньги, которые я ему дал, велел мне взойти к нему на корабль и посадил меня в такое место, где хранят товары.

На утро мы отправились в Ливорну, куда благополучно прибыли, препроводив несколько недель в море.

По приезде в Ливорну, тотчас переменил я турецкое платье на европейское и отправился в Париж.

Тут адвокат Шенон прервал рассказ.

— Ролланд Инфортюне, или, я соглашусь на сей момент, что ты Голкондский принц Нао Толондо, но отвечай, где ты выучился говорить и писать по-французски, ибо, как ты сам о себе сказываешь, в малолетстве украден из Голконды, продан туркам, был в плену в России... Как же ты добрался до Парижа, если не знал французского?

— Государь мой, во время плавания, которое длилось изрядно, мой хороший приятель господин Бовес и научил меня. И не только научил, но и помог.

— Отвечай, Ролланд Инфортюне, многими ли языками ты говоришь?

— Я совершенно говорю материным языком, то есть голкондским, еще языком авоадским, говорю и пишу по-русски, по-французски, говорю хуже по-голландски, потому что пробыл в Амстердаме и Гааге совсем недолго.

— Продолжай, Инфортюне, куда ты отправился из Парижа?

Пьер Шенон устал от всех этих существующих и несуществующих королевств, государств, городов, глаза же арестанта уже загорелись воспоминаниями о своих странствиях и приключениях, лицо его порозовело, разве что он переминался с ноги на ногу.

— Как я уже сказал, милостивый государь, мы поприятельствовались с господином Бовесом и отправились с ним на остров Мальту, где он имел свой дом и родственников. Оттуда, по прошествии нескольких месяцев, мы отправились на корабле в Крепость, которая находится в Нигриции, Там у господина Бовеса были торговые дела.

Наше намерение было удачливо, и мы находились уже неподалеку от упомянутой Крепости, как вдруг сильный ветер причинил великую непогоду, и корабль наш сокрушился на песках, простирающихся на три мили от берегов Нигриции.

Итак, я остался на Черном берегу без еды, без питья и без верных товарищей. В таковом несчастливом состоянии броди я по берегу реки Сенеголя почти целый месяц, питался одними травами, которые там едва можно было найти.

Совсем обессиленный, добрался я до Королевства Тамбукта, откуда идти уже не мог и взят был в полон черными и приведен к их королю. Король меня спросил, каким образом и откуда я зашел в его королевство? Я ему рассказал всю истину. Оказалось, что Король Тамбуктский весьма любит французов, которые производит торговлю в сем королевстве золотым песком. Король повелел принять мне службу в его войсках, поелику имел он тогда войну с касдинскими народами.