Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы

Очевидно, Сталин догадывался, что после столь удачно запущенных фюрером первых пробных шаров в Рейнской области и Австрии следующим его «приобретением» станет Чехословакия. Именно она должна стать разменной монетой в большой политической игре западных государств. Помимо всего прочего Чехословакия являлась главным препятствием для похода на Восток. Так называемый Богемский четырехугольник, расположенный на границах Богемии — Моравии, представлял собой превосходную естественную оборонительную позицию и служил ключом к господству над Центральной Европой. Чехословакия имела прекрасно вооруженную и обученную армию и великолепные оборонные заводы «Шкода», а ее оборонительные сооружения можно было сравнить со знаменитой французской линией Мажино. Конечно же Гитлер с открытием зеленой улицы на Восток очень надеялся на использование военных заводов Чехословакии для вооружения своей армии. Понимал Сталин и то, что после захвата являвшейся воротами в Центральную Европу Чехословакии равновесие сил в ней нарушится и немецкие войска окажутся в опасной близости от советских границ.

Но все это было по большому счету лирикой. Сталин прекрасно понимал, что ни Советский Союз, ни тем более Франция и не подумают вступаться за обреченную на заклание фюреру Чехословакию. Он предложил Лондону и Парижу собраться за круглым столом и договориться о коллективных действиях. Французы не ответили ему вообще. Англичане же ответили отказом, объяснив, что созыв подобной конференции может спровоцировать Гитлера и расколоть пока еще мирную Европу. Через своего посла в Праге Сталин сообщил Бенешу о готовности предпринять необходимые шаги для обеспечения безопасности его страны, но, только при условии, если Франция тоже выступит с подобными предложениями.

Трудно сказать, верил ли чешский посол Герингу, когда тот клятвенно заверял его в том, что Германия никогда не посягнет на его страну. Но то, что Геринг лгал, не вызывало никакого сомнения ни у кого из бывших в курсе приближенных Гитлера. Далеко не случайно приехавший вместе с ним в Вену Борман на одном из торжественных приемов спросил личного адъютанта Гитлера Видемана: «И когда же мы теперь войдем в Чехию?»

В конце мая Гитлер пригласил на секретное совещание главнокомандующих трех составных частей вермахта и высокопоставленных работников министерства иностранных дел. Приехавший первым в Имперскую канцелярию Геринг с тревогой спросил Видемана, понимает ли фюрер, что нападение на Судеты означает возможную войну с Францией.

Видеман выслушал Геринга и посоветовал ему самому сообщить о своих опасениях фюреру, что тот и пообещал сделать. Затем уверенным шагом направился в Зимний сад, где проходило совещание.

Гитлер сразу же перешел к делу.

Гитлер говорил почти час, а когда он закончил, тот самый Геринг, который только что собирался отговорить его от этой, как ему казалось, безумной затеи, схватил его за руку и с просиявшим лицом воскликнул:

— Мой фюрер, поздравляю вас с вашим великолепным планом!

Гитлер подошел к стоявшим в нескольких метрах от него Кейтелю, Браухичу и Беку и сказал:

— После того как мы покончим с этим делом на Востоке, я дам вам три или даже четыре года, а затем мы начнем большую акцию на Западе!

Генералы не произнесли ни слова. Вскоре фон Бек подал в отставку. Впрочем, молчали не только генералы, но и все остальные, включая экспертов из министерства иностранных дел, которым были хорошо известны возможные последствия столь опрометчивого шага. Но возражать никто не осмелился. Всем было прекрасно известно, что Гитлер ненавидел чехов лютой ненавистью еще с тех самых времен, когда жил в Вене. И теперь, после нового свидания со столицей Австрии, былые воспоминания заставили его говорить о чехах с еще большим остервенением.

Впрочем, дело было не только в населявших Чехословакию «недочеловеках». Как уже говорилось выше, Богемский четырехугольник был великолепной оборонительной позицией, который еще великий Бисмарк назвал ключом к господству над всей Центральной Европой. Прежде чем идти на Восток, надо было завладеть этим самым Богемским четырехугольником, а заодно и прекрасными оборонными заводами «Шкода» и оборонительными сооружениями.

28 марта 1938 года Гитлер вызвал в Берлин Гейнлейна и приказал ему чуть ли не каждый день предъявлять чехословацкому правительству заведомо невыполнимые требования. Тот все понял как надо и подготовил состоявшую из восьми пунктов программу создания Судетской автономии. «Мы, — заявил он, — будем требовать то, что они не в состоянии выполнить».

21 апреля 1938 года Гитлер пригласил к себе Кейтеля и обсудил с ним операцию «Грюн», как называлось нападение на Чехословакию. Немецкие войска должны были сломать пограничную оборону и обеспечить победу в течение всего четырех дней, чтобы не дать союзникам прийти на помощь. Однако точную дату нападения Гитлер так пока и не назвал.

Фюрер прекрасно понимал, что при разделе Чехословакии захотят погреть руки Польша и Венгрия. Поэтому он сказал венгерскому послу, что Германия не заинтересована в словацких территориях и, если Венгрия захочет вернуть свои земли, утраченные в ходе Первой мировой войны, он возражать не станет.

С Польшей было сложнее. У Варшавы были натянутые отношения с Прагой, и она была союзницей Франции. Гитлер не стал оказывать на нее давления, справедливо полагая, что поляки вряд ли упустят возможность захватить Тишин и другие пограничные области при первом же удобном случае.

Не все так просто было и с Муссолини, который весьма болезненно реагировал на то, что немцы считали его поддержку как нечто само собой разумеющееся. Считая себя равноправным партнером, он ревниво наблюдал за тем, как Гитлер постепенно начинал играть первую скрипку в отношениях с ним. Чтобы успокоить дуче, Гитлер отправился в Рим, захватив с собой огромную свиту, едва уместившуюся в четырех специальных составах. Желающих повеселиться в солнечной Италии среди партийных и государственных чиновников всех рангов хватало.

Гитлера встречало около миллиона итальянцев, которые своими глазами хотели увидеть человека, который взял на себя роль современного Цезаря. Среди огромной толпы, постоянно сопровождавшей Гитлера, была и приехавшая в Италию Ева Браун, расходы которой на это тайное путешествие оплатил Гитлер. Самому же Гитлеру все эти торжественные церемонии не очень нравились. Да, он разъезжал в золоченой королевской карете и проживал в королевских покоях, и тем не менее считал все эти дворцовые церемонии устаревшими. На одной из них, в Палаццо Венеции, фюрер успокоил Муссолини относительно Южного Тироля, который был населен немцами и после Первой мировой войны отошел Италии. Так радевший о своих несчастных соотечественниках в Судетах Гитлер и не подумал возвращать их на историческую родину. Наоборот!