Леонид Обухов - Операция «Ракета»

— Если надо — значит, пройдем, — сказал Олевский.

— Разведчиков пустим вперед. Пусть прощупывают, нет ли где фрицев.

— Правильно, Костя, — встал из-за стола Морской. — Вперед пустим разведчиков. Вооружим их автоматами и пулеметами. Случай чего, они смогут расчистить дорогу отряду. Пойдут группы Лихачева и Васильева. Возглавлять их будет капитан Олевский, а прикроет отряд взвод капитана Светлова. Утром выступаем.

На рассвете отряд покинул лагерь. Медленно шли партизаны, с трудом пробиваясь сквозь глубокий снег. Весь день отряд без помех двигался через горы. Вечером, после небольшого привала, Морской вновь повел людей вперед. Дважды в течение ночи разведчики обнаруживали немцев и находили «просветы», через которые проходила колонна.

Утром следующего дня разведчики встретились с передовым дозором советской дивизии. Владимир Лихачев остановился возле большой ели, взял палку и написал ею на снегу:

«Прощай, партизанская Словакия!»

Обменявшись паролем, разведчики бросились обнимать советских солдат и офицеров.

— У своих!.. Дома!.. — слышались радостные голоса.

— Где отряд? — спросил встречавший партизан майор.

— Следом идет, — ответил Олевский. — Сейчас будет здесь.

Среди деревьев, в лучах утреннего солнца, показалась цепочка партизан. Она долго тянулась через передовую, пока последняя группа, прикрывавшая отряд с тыла, не перешла линию фронта...

Так закончилась операция «Ракета». На этом можно было бы и поставить точку, если бы имена героев описываемых событий — Морского, Боброва, Григорьева и Олевского — на протяжении двадцати послевоенных лет не оставались в тени.

Многие попытки разыскать этих людей после войны заканчивались неудачей. Без ответа оставались и запросы бывших партизан из отряда «Вперед», в том числе и словаков, которые хотели разыскать своих командиров.

Кто же они, эти люди?

Поздней осенью 1959 года мне довелось встретиться в Москве с группой чехословацких журналистов и услышать от одного из них рассказ о героических делах отряда подполковника Морского, о том, что чехи и словаки бережно хранят память об этих событиях. Узнал я также и о том, что вот уже в течение нескольких лет этот журналист пытается разыскать Морского, но пока безуспешно.

Меня заинтересовал рассказ.

Вернувшись из Москвы в Ростов, я написал несколько запросов и вскоре получил ответы. Все они заканчивались одним и тем же: «не числится», «не значится», «не служил»... Это удивило меня. «Как же так? — рассуждал я. — Жил, воевал человек и вдруг нигде не числится». Написал еще несколько запросов, послал письма в Словакию.

Так начался поиск. Шли годы. Все больше и больше интересных фактов узнавал я об отряде Морского, который словаки называют бригадой. Появились новые для меня фамилии майоров Боброва, Григорьева, капитанов Олевского, Светлова... Но попытки разыскать и этих людей не приносили успеха.

Не раз мне говорили: «Уймись ты наконец. Брось лишнюю писанину. Все равно ничего не найдешь». Однако такие разговоры, как ни странно, придавали мне больше сил и настойчивости, заставляли продолжать поиски.

Как-то в один из зимних дней 1964 года ко мне обратились с просьбой помочь одному товарищу написать деловое письмо в Словакию, где он воевал.

Мы встретились с этим человеком через несколько дней. Познакомились. Михаил Петрович Осипов, так звали моего нового знакомого, оказался высоким худощавым человеком со шрамом на лице и пробитыми сединой волосами. Он стал рассказывать о своей партизанской жизни в Словакии, о людях, с которыми воевал. Каково же было мое удивление, когда Михаил Петрович, рассказывая, положил на стол шелковый лоскуток и сказал:

— Вот осталось... Мое удостоверение тех дней...

Я взял напечатанное на шелке удостоверение и не поверил своим глазам: оно было выписано на имя подполковника Морского.

— Простите, Михаил Петрович, но ведь вы... Осипов?

— Да. А воевал под фамилией Морского, — ответил гость и показал справку, в которой подтверждался этот факт. — У всех почти наших офицеров были другие фамилии... Бобров — это Кузьма Захарович Бабич, Олевский — Белый Александр Фомич, Григорьев — Гриша Ильин... А то, что наши настоящие фамилии нигде не значатся, так это понятно. Мы ведь от госбезопасности Украины выбрасывались в Словакию. Там нас и знают.

Дело в том, что и в Чехословакии Михаила Петровича знают под фамилией Морского. Именно на это имя написано удостоверение на орден Военный крест, которым награжден Михаил Петрович правительством Чехословакии.

После войны Михаил Петрович вернулся на Дон, свою родину, и поселился в Ростове, где живет и сейчас. Заочно окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт и работает по специальности.

Знакомство с Михаилом Петровичем Осиповым значительно продвинуло вперед мой поиск. С его помощью удалось разыскать и многих других участников описываемых событий.

Никогда не забуду встречу в киевской гостинице «Москва» с Бобровым — Бабичем Кузьмой Захаровичем, его интереснейший рассказ о боевой партизанской жизни. Много новых подробностей я узнал, в частности, о той памятной поездке с Морским на «татре», когда им пришлось проехать сквозь строй эсэсовской дивизии.

— Понимаете, опыта разведывательной работы у нас было маловато. Поэтому и приходилось иногда идти на отчаянный риск... Да и молоды мы были. Отваги да удали молодецкой бродило в нас больше, чем надо. Миша же на такие штучки любитель был. Да и все мы рисковали напропалую. Помню, после этой операции пришла из Центра радиограмма. Похвалили нас за данные о дивизии и всыпали за то, что головами рисковали.

Даже сейчас, как вспоминаю этот случай, и то мороз по коже... Эсэсовцы могли нас, конечно, запросто прихлопнуть. Но им и в голову не могло прийти, что в «татре» с немецким номером с самым бесшабашным видом едут партизанские разведчики. Только поэтому они и не задержали нас, а когда увидели, что машина несется прямо к партизанской передовой, то было уже поздно...

Большая переписка связывает меня с капитаном Олевским — Белым Александром Фомичом, который живет и работает в небольшом украинском городке Нежине. В одном из своих писем Олевский делился воспоминаниями о том, как много горьких минут, раздумий пришлось пережить всему штабу, когда стало известно, что в их отряд заброшены шпионы:

«После этого трудно было спокойно поспать хотя бы одну ночь. Признаюсь, ощущение не из приятных, когда в любую минуту ждешь выстрела в затылок. Разоблачили три группы шпионов, думали: нападем на след Свата и его напарника. Но ни один из допрошенных не знал их. И снова приходилось жить, как на вулкане. Так почти до конца боев и мучались, хотя других шпионов раскрывали и довольно быстро...