Рудольф Баландин - 100 великих экспедиций

Завершал Сергей Обручев свои исследования на северо-востоке, используя самолеты, аэросани, моторные лодки. «Север из заброшенной окраины… – писал он в 1945 году, – давно стал неотъемлемой частью Союза; авиалинии связывают его с центральными районами; бывшие глухие углы Севера сделались индустриальными центрами».

В центре Чукотского полуострова на Анадырское плоскогорье Сергей Обручев во время самолетных маршрутов открыл странную воронку огромных размеров – до 15 км в диаметре – среди невысоких гор: озеро Эльгыгытгын глубиной 165 м. Он выразил свои впечатления так: «Сегодня был зловещий восход: пять полос красных облаков, мрачная впадина, полная туманом, безмолвие, странное, жуткое место! Когда я буду писать роман о жизни на Луне, я помещу героев в такой кратер».

…На берегу Эльгыгытгына мне довелось побывать через 30 лет после Сергея Владимировича, в 1960 году в составе геолого-географической экспедиции. Поразила величественная красота пустынных гор и поистине лунный пейзаж. Отдельные конусы сопок вокруг котловины – потухшие вулканы. Сразу мысль: здесь произошел чудовищный вулканический взрыв, оставивший такую воронку. Но где его следы? Почему нет остатков излившейся лавы? Да и по форме озерная котловина похожа на сглаженный по углам прямоугольник. Значит, она могла образоваться в результате более или менее медленного погружения участка земной коры.

Есть и другая версия: кратер возник при падении и взрыве крупного метеорита. Обнаружены кристаллы особой разновидности кварца, для рождения которой необходимо огромное давление, – как при метеоритном ударе… или при вулканическом взрыве.

Странно: космический гость попал точнехонько в центр Анадырского плоскогорья. Хотя, конечно, в мире всякое бывает. Так или иначе, загадка Эльгыгытгына сохраняется поныне.

…Признаться, у меня нет желания пересказывать занимательные эпизоды, случившиеся с СВ. Обручевым во время его экспедиций. Для исследователя всяческие природные препятствия, опасные переправы через стремительные потоки, встречи с медведями и прочая «экзотика» – досадные помехи в работе. Во всяком случае, так считал Сергей Владимирович Обручев. А о «романтике» геологических работ будет рассказано в следующем очерке.

В России не было культа золотого тельца, тугой мошны, толстосумов-миллионеров. Возможно, поэтому золотая лихорадка никогда не принимала у нас формы национальной эпидемии. Не потому ли россыпи драгоценного металла Клондайка известны нам больше, чем родимая Колыма с ее уникальными богатствами?

Клондайк с лихими золотоискателями овеян в нашем воображении романтикой сочинений Джека Лондона. А Колыма воспета безысходно трагичными рассказами Варлама Шаламова.

Но остаются в истории Колымы другие страницы – яркие, увлекательные, героические. Были удивительные приключения и замечательные открытия. Был Юрий Александрович Билибин – настоящий романтический герой, геолог, исследователь неведомой в ту пору земли и открыватель ее природных богатств.

…Тайга звенела от комаров, птиц, бурундуков-пищух. Конный караван продвигался медленно по старой заброшенной тропе, едва различимой в зарослях кедрового стланика и вовсе пропадающей на каменных осыпях.

Впереди ехал начальник экспедиции – единственный в отряде прошедший год назад этим путем. Высокий, крепкого телосложения, красивый, с твердым взглядом синих глаз из-под густых бровей. Окладистая бронзовая борода придавала ему внушительный вид. Все слушались его безоговорочно.

Добрались до верховьев реки Буюнды. Построили семь добротных плотов кунгасов. Вот только многовато времени ушло на организацию каравана (местные власти не очень-то жалуют загадочных пришельцев из Центра). Сейчас, в начале июля, река обмелела. Сплав обещал быть нелегким и опасным.

Первая неделя прошла в постоянных мытарствах. То один кунгас, то другой, а то и все разом застревали на перекатах. Стягивали плоты с трудом, под натужные крики. Волочили по камням. Перетаскивали на себе грузы. После нескольких притоков река стала полноводней, течение усилилось. Но впереди были пороги, особенно опасные в низкую воду.

Все, кроме рулевых, пошли вдоль обрывистого берега, продираясь сквозь чащу, груды валежника. Острые скалы и лобастые валуны разрезали, вспенивая, мощный поток.

На первом плоту кормщиком был Билибин. Мокрый с ног до головы, он стоял у тяжелого весла, заменяющего руль. Войдя в стремнину, плот проскользнул между валунами, ринулся в водоворот, едва не развернулся, но, повинуясь твердой руке рулевого, снова взлетел на гребень потока, лихо промчался в узкой горловине, стиснутой скалами, накренясь на повороте, немного притормозил, елозя по камням, и с последней приступки как бы нырнул в омут. Почти весь плот ушел под урез воды. Сверху торчала лишь груда вещей, плотно закрытая брезентом, да стоял улыбающийся кормчий…

За первым кунгасом последовали еще два с опытными кормщиками. На плесе подвели плоты к берегу, а сами пошли вверх по реке к оставшимся посудинам. И снова рванулись в кипень порогов. И на этот раз все обошлось благополучно (ниже по течению оставшиеся работники устроили на берегу «засаду» на тот случай, если произойдет авария и придется ловить сбитые потоком вещи, людей).

Так прошли еще две полосы порогов. Удачлив был Билибин: ни одной аварии! А ведь никто еще не решался пускаться по Бохапче в мелководье.

Течение реки стало плавным. Не торопились, опробывая впадающие в реку ручьи и проводя топографическую съемку. В устье сделали основательный привал. Билибин был удовлетворен: опробован путь, по которому в будущем можно будет доставлять грузы в район исследований.

Оставив караван, он в небольшой самодельной лодке поспешил к устью реки Утиной (он назвал ее так потому, что прошлой осенью убил здесь несколько уток). Тогда же он обратил внимание на гранитный голец БасУгунья, который прорезала речка. Золотое оруденение, как знал Билибин, часто связано с гранитными интрузиями. Поэтому решил внимательно обследовать эту речку. Здесь работал небольшой отряд геолога Раковского.

В устье Утиной Билибин нашел место недавней стоянки этого отряда. На старой лиственнице белел свежий затес, а в расщепе находилась записка. Билибин прочел: «Тер из а вери гуд голд ин тзис ривер». Для конспирации Раковский написал русскими буквами фразу на английском языке: «Очень хорошее золото в этой реке».