Рудольф Баландин - 100 великих экспедиций

Присоединение Сибири к Российскому государству – выдающееся историческое событие и серия многочисленных экспедиций, совершивших замечательные графические открытия.

Экспедиции бывают самыми разными по целям, степени сложности и опасности, результатам. В истории государств наибольшее внимание уделяется экспедициям военным и чаще всего захватническим. За редкими исключениями это походы армий.

Скажем, Наполеон Бонапарт совершил две такие экспедиции в Египет и в Россию. В обоих случаях он вынужден был ретироваться, причем из России – с позором, бросив свою армию на произвол судьбы. Тут нет каких-то особых достижений или проявлений личного мужества, лихости, самоотверженности.

Наиболее достойны упоминания и восхищения экспедиции, посвященные познанию природы, истории Земли и человечества. Но они важны своими результатами, требуют научного анализа, а у нас речь идет не об истории географических, геологических и археологических открытий – эти темы заслуживают особого разговора. Мы вспоминаем наиболее интересные и оригинальные экспедиции вообще. Хотя, конечно же, не можем оставить без внимания подвиги познания.

В начале 1800 года отряд Гумбольдта и Бонплана продвигался по рекам бассейна Ориноко в Южной Америке.

– Здесь хорошо, право, так, вероятно, бывает в раю, – заметил од нажды Карлос, проводник-индеец.

Александр Гумбольдт ответил:

– Судя по всему, в этом раю, как и в других местах, доброта крайне редко сопутствует силе.

Аллигаторы, гревшиеся на песчаных отмелях, подтверждали эту мысль. Некоторые из них достигают в длину семь метров! Ночью эти допотопные чудовища выползали на берег и часами неподвижно глядели на лагерный костер. По ночам джунгли оживали.

«После 11 часов в ближнем лесу поднялся такой шум, что всю остальную часть ночи мы и думать не могли о сне. Дикий крик зверей оглашал лесную чащу. Среди множества голосов, звучавших одновременно, индейцы могли различить только те одиночные голоса, которые раздавались после коротких пауз. Это были однотонный рыдающий вой обезьян-ревунов, пискливый, напоминающий флейту звук, издаваемый маленькими обезьянками-сапажу, пронзительное урчание полосатой, мною уже описанной ночной обезьяны (Nyctipitecus trivirgatus), прерывистые крики большого тигра (ягуара. – Р.Б.), кугуара, или безгривого американского льва, пекари, ленивца, попугаев, парраков (орталид) и других птиц из фазаньих. Когда тигры приближались к опушке леса, наша собака, до того непрерывно лаявшая, вдруг начинала выть и искать защиты под нашими висячими гамаками. Иногда крик тигра доносился сверху, с вершины дерева; он сопровождался жалобным свистом обезьян, которые старались ускользнуть от этого необычного для них преследования.

Если спросить индейцев, почему иногда по ночам поднимается этот непрерывный шум, они, улыбаясь, ответят: звери радуются прекрасному лунному свету, они празднуют полнолуние. Мне же эта сцена представлялась случайно начавшейся, долго длившейся и все возраставшей борьбой зверей… Длительное наблюдение показало, что покой лесов нарушает отнюдь не «празднование лунного света». Голоса бывали громче при сильном дожде или когда при раскатах грома молния освещала глубь леса».

Так писал выдающийся ученый и отважный путешественник Александр Фридрих Гумбольдт (1769–1859). Он родился в семье прусского дворянина, слушал лекции в германских университетах и Фрейбергской горной академии, служил в Горном департаменте Берлина, писал работы по минералогии, палеонтологии, геологии, физике: «Минералогические наблюдения над рейнскими базальтами» (1790), «Подземная флора Фрейнберга» (1793), «О подземных газах» (1799), двухтомник, посвященный его опытам по гальванизму (1797–1799).

Получив наследство, он оставил службу и отправился вместе с молодым ботаником Эмме Жаком Александром Бонпланом в трудные и опасные экспедиции в Новом Свете. Научные результаты пятилетних странствий обрабатывали 20 лет. Его «Путешествие по тропическим областям Нового Света» (1807–1834) составило 30 томов…

Итак, вернемся к началу 1800 года. Гумбольдт и Бонплан продолжали путешествие. Их лодка с трудом продвигалась в узкой полосе воды между гранитными скалами и плавучим лесом. Опасности ждали на каждом шагу. Чем выше по течению они поднимались, тем болотистее становились берега, тем труднее было выбрать место для стоянки.

Еще недавно на реке Риу-Негру они по крайней мере находили сухое дерево для костра. Здесь же, в сырых непроходимых лесах Касикьяре, топлива не было. Целыми неделями они питались исключительно маниокой, сухими бобами какао, бананами и лишь изредка мясом обезьян.

Местность была почти не обжита, лишь изредка попадались маленькие поселения миссионеров. Больше всего отравляли жизнь исследователям комары. Однажды, спасаясь от них, Гумбольдт и Бонплан стали под водопад, в другой раз зарылись в песок.

Ягуары, которых индейцы почитали как магических существ, постоянно доставляли путешественникам много волнений. Гумбольдт вспоминал:

«Я то и дело смотрел в сторону реки, но только когда стал рыться в песке в поисках блесток слюды, заметил свежие следы ягуара, которые так легко узнать по их форме и величине. Следы вели к лесу, и, взглянув в ту сторону, я в восьмидесяти шагах увидел ягуара, лежавшего под каролинией. Ни разу еще мне не встречался зверь такой величины. Бывают в жизни моменты, когда тщетно звать на помощь разум. Я очень испугался, но все же еще настолько владел собой и своими движениями, чтобы последовать наставлениям, которые давали нам индейцы на такой случай. Я пошел прочь, но не побежал и старался не шевелить руками; как мне показалось, внимание ягуара было полностью привлечено стадом capybaras (капибар. – Р.Б.), переплывавших реку. Затем я повернулся и, описывая большую дугу, двинулся к берегу… Меня так и подмывало обернуться и посмотреть, не преследует ли меня зверь! К счастью, я не поддался этому искушению и оглянулся лишь тогда, когда отошел достаточно далеко. Ягуар продолжал спокойно лежать на месте… Наконец, я достиг пироги и, задыхаясь от волнения, рассказал индейцам о своем приключении».

20 мая, лавируя среди плавучих стволов деревьев, скопившихся между обрывистыми скалистыми берегами, лодка вошла в Ориноко. Еще одна бессонная ночь, оглашаемая рычанием ягуаров, – и путешественники раскинули лагерь на берегу великой реки у миссионерской станции Эсмеральда. В течение месяца им пришлось испытать невероятные лишения и невзгоды, чтобы установить существование связи между Ориноко и бассейном Амазонки.