Софья Дубинская - Следы неизвестного

— Вопрос к Ошейникову, — продолжал Сысоев. — Расскажите, когда, где, в какой обстановке у вас с Яковлевым происходил разговор о намерении напасть на кассира леспромхоза?

— Не помню…

— Вы отрицаете, что такой разговор был?

— Нет, я не помню, где он происходил…

— В «Горке»! Теперь вспомнил? — зло подал голос Яковлев.

Сысоев строго взглянул на него, приказывая молчать. Прищурив глаза, посмотрел на него и Ошейников.

— Как же, вспомнил… Мы сидели за столиком, вдвоем, там Яковлев и предложил ограбить кассира…

Сысоев уже несколько минут внимательно наблюдал за молодым преступником: тот был очень возбужден. Все же не уследил и лишь в последний момент перехватил взметнувшуюся над столом табуретку.

— Ах ты, гад! — кричал Яковлев, все еще пытаясь ударить своего бывшего друга. — Загреб всю монету, а на меня бочку катишь? Где твоя посылка? Я, дурак, пошел за тобой на это дело, влип и теперь получу свое. Но лишнего ты на меня не вешай! Понял? А то я в твои карманы наложу столько, что не унесешь! Помни это. Я тебе по пьянке проиграл деньги, а не жизнь. И голову под пулю вместо тебя подставлять не стану…

— Сядь, Яковлев, — спокойно сказал Сысоев, дав ему выкричаться. — Будешь драться табуреткой — прикажу надеть наручники. Значит, ты не подтверждаешь показания Ошейникова. Ты пошел на преступление, чтобы вернуть крупную сумму, проигранную ему в карты. Я правильно тебя понял? Так и запишем… Сколько именно проиграл?

— Восемьсот двадцать… Да по мелочам еще брал. Жрать нечего было. Всего около девяти сотен за мной числилось.

— Вопрос к Ошейникову. Вы подтверждаете показания Яковлева?

— Подтверждаю… Только кассу грабить, чтобы долг получить, я ему не предлагал. Он сам навязал это дело…

— Я навязал? — опять вскинулся Яковлев. — Да ты ж, сволочь, сапоги меня заставлял себе надевать!.. Что ж ты говоришь?

— Довольно, Яковлев! — опять остановил его Сысоев, радуясь, однако, этой передышке: он чувствовал, что сейчас задаст главный вопрос, и не хотел, чтобы тон вопроса подчеркивал это. — Вопрос к Яковлеву. Куда, кому и с чем должен был выслать посылку Ошейников?

— Да нет… Это я сгоряча… Пусть он сам говорит… Я ничего не знаю.

— Ошейников, ответьте на тот же вопрос.

— Какая посылка? — поспешно переспросил Ошейников. — Ничего не знаю. — И, взяв себя в руки, попытался острить: — Посылки только принимал. Из зоны, гражданин начальник, их не шлют…

Сысоев, однако, видел, что Ошейников не спускает настороженных глаз с напарника. Тот смотрел в стол.

Вскоре, сказав ритуальные завершающие фразы в микрофон и щелкнув клавишей магнитофона, Сысоев прекратил очную ставку и дал обвиняемым прочесть их ответы и подписаться под ними.

Оставшись один, немедленно набрал номер Голубицкого:

— Михаил Константинович, хотите послушать одну очень интересную пленку?

Через две минуты Голубицкий был в кабинете.

Перекрутив катушки магнитофона, Сысоев нашел нужное место и прибавил звук.

— …Загреб всю монету, а на меня бочку катишь? Где твоя посылка?.. — раздался в кабинете голос задыхающегося от бешенства Яковлева.

Сысоев пощелкал клавишами и воспроизвел фразы снова. Потом выключил магнитофон.

— Ну как?.. Показания о посылке ни тот, ни другой не дали. Придется самим искать. Причем сразу надо по копиям квитанций, где значатся фамилия и адрес получателя. Если уж он догадался упаковать деньги в посылку, то изменить фамилию отправителя тоже мог догадаться… И — сроки, Михаил Константинович, сроки!.. Понимаю — нелегко, но сроки жмут…

Посылку, вернее документы на нее, нашли через день. Некий Иван Петрович Царев отправил почти пятикилограммовый ящик уже небезызвестному Владимиру Николаевичу Ошейникову. Но не в город Таллин, как мог предполагать Сысоев, а на главпочтамт в Одессу. Корешок посылочного бланка следователь, взяв образцы почерка у Ошейникова и Яковлева, направил на графическую экспертизу. За посылкой в Одессу был командирован Чернов.

Прошло еще четыре дня, и в Мурманск вернулось самое ценное почтовое отправление, какое когда-либо пересылали заполярные связисты. Семь с половиной тысяч рублей, завернутые — для веса — вместе с двумя половинками кирпича в старое тряпье, прибыли в полной сохранности.

В отделе все ходили именинниками. А Сысоев нервничал: экспертиза задерживала ответ. Между тем предстояло провести еще несколько допросов по вновь открывшимся обстоятельствам, заново, детализируя действия каждого, предъявить обвинения, написать обвинительное заключение, оформить как следует дело — и все это за три дня.

Он успел бы все это сделать. Пришел ответ экспертов: да, посылочный бланк заполнен рукой Ошейникова. Преступник, прижатый уликами, сознался. Новые постановления о привлечении в качестве обвиняемых тоже были написаны вовремя…

Всю обедню испортил Яковлев. Когда он прочитал:

«…Деньги Ошейниковым были в посылочном ящике отправлены в Одессу, где Ошейников впоследствии собирался поделить их с Яковлевым, чтобы продолжить паразитический образ жизни… —

то категорически заявил:

— В Одессу я не собирался ехать.

Ошейников, опасаясь, видимо, еще более ухудшить свое положение, твердил противоположное: договорились встретиться в Одессе и там разделить деньги с вычетом долга.

На очной ставке, где дело опять чуть не до драки дошло, ничего нового выяснить не удалось. Следователь верил Яковлеву.

Но суду, Сысоев знал, нужны были не догадки, а доказательства, четко определяющие степень вины каждого преступника.

— Продлевать срок? — удивился Блоков, когда Сысоев пришел к нему. — Да ты что, Сергей Аверьянович! Преступление расследовано тщательно. Действия каждого преступника определены и при подготовке, и в момент совершения преступления. Деньги найдены. Ущерб возмещен. Какие у тебя еще сомнения?

— У меня нет достаточных доказательств, определяющих степень вины каждого.

— А знаешь, сколько у нас продлений?

— Но я не могу, Алексей Матвеевич, по этой причине передавать в суд недостаточно полно расследованное дело!

— Он не может!.. Ну ладно, — понизил голос Блоков. — Сергей Аверьянович, ты же не считаешь, что у нас судят слепые и глупые люди. Неужели ты думаешь, что они не поймут? Ошейников уже дважды сидел — раз. Он подбивал Яковлева ограбить «Рубин», что у тебя доказано, — два. Он фактически забрал все похищенные ценности, отягощая свою вину, — три. Этого за глаза хватит, чтобы суд определил ему более жесткое наказание!

— Алексей Матвеевич, я убежден, что Ошейников заслуживает и получит более тяжкое наказание, хотя для этого и не собрана еще часть доказательств. Но я думаю еще, что Яковлев-то заслуживает значительно меньшего срока! Ведь не такой он закоренелый преступник! А в этой части дело аргументировано совсем плохо. Нужно исследовать период вовлечения Яковлева в преступную деятельность.