Владимир Рудим - Баллада о дипкурьерах

Снаружи вдоль всего вагона тянулась сплошная ступенька, на которой можно было ехать и стоя, держась за специально сделанные для этого поручни. Поезда ходили редко, мест всегда не хватало. Поэтому на дверях купе, предназначенных для иностранцев, белел листок с польским орлом и надписью: «Купе зарезервировано».

Наступила ночь. Урасов для предосторожности завязал ручки дверей верёвкой. Клонило ко сну. Чтобы прогнать дрёму, Владимир жевал зёрна кофе, непрерывно дымил папиросой.

Наверху, в фонаре, тлел крошечный свечной огарок. Его хватило ненадолго: слабый огонёк совсем погас.

«Случайно или не случайно, — промелькнуло в голове. — Может, нарочно дали маленькую свечку, чтобы я оказался в темноте?»

Подозрительней стал каждый скрип, каждый шорох. Рука плотно прижимала пакет, пальцы ощущали холодок толстых сургучных печатей.

Папиросы кончились. Поезд подошёл к станции. Сквозь дверное стекло было видно: на перроне одиноко торчал сонный лоточник с сигаретами. Урасов выскочил из вагона (диппакет, конечно, при себе) и купил две пачки сигарет.

Быстро возвратился на своё место, завязал верёвкой дверную ручку. Уплыли тусклые огни вокзала. И снова не видно ни зги. «Как бы не поддаться проклятому сну!» Третью или, пожалуй, четвёртую ночь Владимир проводит вот так, в дороге. Он улыбнулся: почему-то вдруг вспомнилось: «Ни сна, ни отдыха измученной душе…» И как будто где-то даже раздалась музыка. Но это была не музыка — сон всё-таки одолел дипкурьера.

Кто знает, чем бы это кончилось, если бы… Раздался негромкий металлический звон. Урасов в ту же секунду очнулся. Левая рука схватилась за пакет: цел. А правая нащупала на сиденье монету. «Из кармана пятак вывалился, — догадался Урасов. — Проклятье, как же это я задремал?! Хорошо ещё, что пятачок разбудил». У Владимира была привычка: носить в кармане медные пятаки. Он любил, засунув правую руку в карман брюк, перебирать медяки. Это замечали даже таможенные чиновники и подозрительно косились на карман советского дипкурьера.

А сейчас монета очень кстати оказалась в роли будильника. Урасов закурил. Вдруг дверное окно стало медленно опускаться. Ниже, ещё ниже. Владимир замер. Стучали колёса, учащённо билось сердце. В открытый прямоугольник просунулась рука и потянулась к внутренней дверной ручке.

Урасов цепко схватил руку.

— Что нужно?

Человек на подножке рванулся, закричал: «Пшеводник!» Справа и слева откликнулись голоса. Урасов отпустил чужую руку и поднял дверное окно. Тип на подножке исчез.

Ясно. За советским дипкурьером охотились. Остаток ночи не покидала тревога, нервы напряжены до предела. Наконец Варшава. Но и здесь, на вокзале, на улицах, пока добирался до посольства, Урасов был настороже. О ночном «визите» доложил полпреду. Да, агенты польской разведки были подчёркнуто «внимательны» к каждому, кто приезжал из молодой Республики Советов.

Неожиданность есть неожиданность. Предугадать её практически невозможно. Через сутки Урасов возвращался обратно и получил увесистый свёрток с дипломатической почтой. Прибыл на Венский вокзал. Пакет нёс под мышкой. Едва вошёл в вокзал, навстречу стремительно бросился какой-то человек в сером костюме и рванул пакет с диппочтой. Владимир ответил ударом в солнечное сплетение. Неизвестный полетел на кафельный пол и начал кричать:

— Это мой пакунек, он похитил мой пакунек!

Собралась толпа, прибежал полицейский.

Урасов вынул красный паспорт с золотым гербом, поднял его над головой и громко сказал:

— Я курьер советской дипломатической службы!

— Он обманывает, он похитил мой пакунек! — не унимался провокатор.

Однако паспорт сделал своё дело. Толпа зашумела, двое мужчин в рабочих комбинезонах схватили провокатора за руки.

— Проверьте его документы, — потребовал Владимир у полицейского.

Тот недовольно поморщился.

— Да, да, проверьте его документы! — раздались голоса.

Полицейский резко надвинул фуражку на лоб и отозвал в сторону обоих. Протянул раскрытую ладонь к неизвестному:

— Документы!

Незнакомец показал чёрную книжечку — удостоверение. Полицейский быстро взглянул в неё и тут же захлопнул. Владимир успел заметить: наверху напечатано: «defenzywa» [2] Политическая полиция в буржуазно-помещичьей Польше (1918–1939). и карандашом проставлен номер 13.

Полицейский повернулся к Урасову, приложил руку к лакированному козырьку с серебряной кромкой:

— Извините! Можете идти.

Урасов направился в свой вагон.

… А другая история произошла в столице буржуазной Литвы — Ковно (ныне Каунас). Урасов доставил пакет и на следующий день должен был возвращаться, Жил он в гостинице Г ранд-отель на Лайсвисаллее, в двухтрех кварталах от полпредства. Паспорт Урасова находился в министерстве иностранных дел Литвы. В ожидании выездной визы Владимир скучал в своём номере, перелистывая литовские и немецкие газеты.

До отхода поезда оставалось полтора часа. Пора идти в полпредство. Была поздняя осень. Деревья стояли голые, аллеи скверов покрывал рыжий ковёр опавших листьев. Вот и полпредство — одноэтажное каменное здание с небольшим двором. Перед фасадом огромные липы.

Едва подошёл Урасов к ограде, как перед ним, словно из-под земли, выросли люди в штатском и попытались схватить. Засада! Рванулся в сторону. Но и тут сразу несколько солдат с винтовками преградили дорогу. Бежать некуда. Подскочил к ближайшему дереву, прислонился к нему спиной — так легче отбиваться от наседавших.

Хоть бы кто-нибудь выглянул, заметил! Но там, видимо, не слышали, что делается на улице. Тогда Владимир выхватил из кармана несколько медяков и швырнул их в окно. Звякнуло стекло.

Солдатам всё же удалось схватить Урасова. В этот момент дверь полпредства открылась, кто-то вышел.

— Я Урасов, слышите! — крикнул Владимир.

Его привели в жандармерию. Тощий и длинный, как жердь, жандармский начальник выскочил из-за стола.

— Обыскать! — злорадно прошипел он.

Урасов кипел от негодования.

— Не имеете права. Я советский дипкурьер!

— Паспорт!

— Паспорт находится на визе.

Зазвонил телефон. Жандарм взял трубку.

— Да, я, господин посол. Урасов? Видимо, это какое-то недоразумение. Конечно, всё выясню. Немедленно. Не беспокойтесь.

Трубка с грохотом брошена на рычаги.

— Что ж, идите, господин Урасов, мы вас не задерживаем.

— Э-э нет. Вы меня привели сюда с «провожатыми», отведите и обратно, — сказал Урасов. И про себя подумал: «Можно ведь на другую засаду нарваться, а с сопровождающими будет спокойней». Через четверть часа Владимир был в полпредстве. Прежде всего он заглянул в палисадник и собрал медные пятаки. Подбросил их слегка на ладони: