Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)

При изучении состава одежды всех четверых членов группы приходишь к убеждению, что они тщательно проанализировали ресурсы, имевшиеся в их распоряжении, и постарались добиться наиболее предпочтительного в их понимании баланса. В самом деле, наиболее мобильные (потому что обутые!) Золотарёв и Тибо-Бриньоль на момент обнаружения их трупов имели сравнительно слабозащищённый торс. Зато у них имелась обувь и головные уборы, а у Николая Тибо-Бриньоля ещё и пара вязаных перчаток. Выражаясь языком современных геймеров, обувь — это серьёзный бонус к выживаемости героя; Золотарёв и Тибо-Бриньоль могли согреваться движением — приседать, бегать, двигаться по лесу в целях разведки обстановки… Как ни крути, а обувь — великая вещь, особенно русской зимою (невольно вспоминается Александр Васильевич Суворов с его бессмертным «держи ноги в тепле, а голову — в холоде»). Людмила Дубинина и Александр Колеватов, напротив, лишены были обуви, но имели сравнительно неплохо утеплённый торс (Людмила, кроме этого, имела на голове вязаную спортивную шапочку). Вот эта «взаимодополняемость» в одежде, думается, возникла не случайно, а явилась результатом целенаправленных действий членов группы по выравниваю имевшегося изначально дисбаланса в одежде. Это выравнивание должно было обеспечить общее выживание членов группы в условиях понижения температуры и приближения ночи.

В целом, можно уверенно утверждать, что группа была достаточно утеплена для того, чтобы пережить ночь в полном составе. Наименее одетая Людмила Дубинина сразу после спуска, ещё при разведении костра под кедром, оптимальнейшим образом решила свою главную проблему — отсутствие обуви — разрезав пополам шерстяную кофточку и замотав получившимися «портянками» лодыжки (напомним, под ними у неё были одеты по паре шерстяных и хлопчатобумажных носков). В том, что эта манипуляция была ею осуществлена ещё тогда, нас весьма красноречиво убеждает прожёг, зафиксированный Возрожденным на одной из этих самодельных портянок. В принципе, Людмила с наибольшей вероятностью (в сравнении с другими членами группы) могла получить обморожения конечностей, но в любом случае, они представляли собою «угрозу с отсроченными последствиями» и не могли помешать ей дожить до утра. Не следует упускать из вида и то обстоятельство, что группа находилась в «аэродинамическом кармане» ниже поверхности земли, да и притом в лесной зоне, а это значит, что при любом направлении и скорости ветра он не беспокоил четвёрку на настиле.

Завершая разговор о распределении одежды между членами «четвёрки на настиле», нельзя не остановиться на обстоятельстве, немало смущающем некоторых, интересующихся историей гибели группы и особенно тех из них, кто только начал разбираться в обстоятельствах дела. Речь идёт о пресловутом «раздевании Людмилы Дубининой» Семёном Золотарёвым. Миф — а это именно миф — основан на хитро сформулированном пассаже из постановления о прекращении уголовного дела, датированного 28 мая 1959 г., дословно звучащем так: «Погибшие Тибо-Бриньоль и Золотарёв обнаружены хорошо одетыми, хуже одета Дубинина — её куртка из искусственного меха и шапочка оказались на Золотарёве, разутая нога Дубининой завёрнута в шерстяные брюки Кривонищенко.» Именно из этого фрагмента ещё несколько лет назад выросла версия о Золотарёве-уголовнике, безжалостно отобравшем последнюю одежду у самого слабого члена группы.

Что хочется сказать по существу? Хитроумно составленное постановление о прекращении дела уже охарактеризовано в этом очерке достаточно полно и притом заслуженно-негативно. Следователь Иванов сумел сваять документ, вступающий по многим пунктам в прямое и притом явное противоречие с обстоятельствами, зафиксированными расследованием (чего только стоит выдуманное прокурором-криминалистом словосочетание «самодеятельный поход»!). Напортачил следователь и с описанием одежды погибших, непонятно, правда, что мешало ему открыть акты судебно-медицинских экспертиз и уточнить, кто из погибших как именно был одет. Чего только стоит окончание предложения «разутая нога Дубининой завёрнута в шерстяные брюки Кривонищенко». Из неё можно заключить, что разута была лишь одна нога Дубининой (а это не соответствует действительности!) и что для её утепления погибшая использовала штаны Кривонищенко, что тоже неверно. Возрождённый, лично раздевавший трупы, вполне определённо описал «серый шерстяной обожжённый лоскут из кофты с рукавом», следователю надо было лишь открыть этот документ и прочесть его (чем он, видимо, не стал себя утруждать). Так что рассуждения Иванова о том, кто во что был одет, недорогого стоят.

Поэтому многозначительному упоминанию следователем-криминалистом «курточки из искусственного меха», якобы принадлежавшей Дубининой, но почему-то обнаруженной на Золотарёве, вряд ли стоит придавать слишком большое значение. Это всего лишь очередной прокурорский ляп в ряду полудюжины других, куда более существенных. На самом деле Семён Золотарёв всё время оставался в собственной куртке из искусственного меха, а куртка Людмилы Дубининой из того же материала была снята ею на склоне во время принудительного раздевания группы. Преступники внесли её внутрь палатки, где в конце февраля поисковики и обнаружили куртку, а прокурор Темпалов внёс её в список вещей, найденных в палатке, разумеется, без указания принадлежности.

Причём предположение о принадлежности Людмиле вязаной шерстяной шапочки, найденной на голове Золотарёва, мы оспаривать не будем, ибо её добровольная передача вполне могла иметь место. Мы убедительно показали, что остававшаяся в овраге четвёрка пыталась сбалансировать одежду и в этом контексте передача шапочки, возможно, не была лишена смысла (если у Людмилы на голове изначально их было две). В любом случае, версия о «злобном Золотарёве, запугивающем и раздевающем на морозе бедную девушку», не заслуживает ни малейшего доверия: если бы что-то подобное случилось, то одежды лишились бы и остальные члены группы (у Колеватова можно было отобрать свитера и носки, а у Тибо-Бриньоля — перчатки, как минимум). Понятно, что после подобной подлости Золотарёва группа распалась бы и мы бы точно не увидели на настиле сидячие места на четырёх человек.

После этого несколько затянувшегося, но неизбежного отступления, вернёмся к описанию цепи событий, как они видятся с точки зрения версии «контролируемой поставки».

Пока вся четвёрка сидела на настиле, среди туристов, безусловно, имел место обмен мнениями. Теперь, когда стало ясно, что нападавшие спустились с горы и явно имеют цель уничтожить всю группу, от ответа на вопрос «что делать?» зависела судьба каждого. Мы можем не сомневаться в том, что четвёрка туристов предприняла попытку написать записки с кратким изложением случившегося — для этого группа имела и возможности, и время. Помимо карандашей и блокнота Колеватова, с которыми по словам знавших его людей, тот никогда не расставался, два карандаша имелись у Дубининой. Кроме того, у Дубининой имелись и 35 рублей, которые можно было использовать в качестве бумаги для записок. Однако, как мы знаем из результатов следствия, никаких записок на телах погибших найдено не было, как не был найден и блокнот Александра Колеватова. Как представляется автору, указанное обстоятельство является очень серьёзным доводом в пользу того, что тела погибших туристов подвергались тщательному посмертному обыску.