Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Получив письмо Фотиевой с приложением статьи Ленина, временный председатель Политбюро Каменев просто умыл руки: он направил весь материал в Секретариат ЦК, поскольку материал «ничего не содержит, что касалось бы лично меня», но, с оглядкой в сторону возможной настойчивости Троцкого (в чем он ошибся) и все еще живого Ленина, добавил: «По моему мнению, ЦК должен немедленно принять решение опубликовать статью Владимира Ильича» (там же, стр. 278). Однако, в отличие от Каменева, Сталин не растерялся. «Дело Сталина» он легко превратил в «дело Троцкого», а публикацию статьи Ленина предупредил самым обычным его трюком в таких случаях. Он заставил ту же Фотиеву написать на его имя новое письмо, касающееся статьи Ленина. Датированное тем же числом письмо это гласит: «Тов. Сталин! Я посоветовалась сегодня с Марией Ильиничной (сестра Ленина. – А.А.), должна ли быть опубликована статья Владимира Ильича, которую я Вам послала… С моей точки зрения я должна только добавить, что Владимир Ильич не рассматривал эту статью как законченную и готовую для печати. Л. Фотиева, 16. IV. 1923 г. 9 часов вечера» (там же, стр. 278).

Имея на руках письма Троцкого, Каменева и особенно последнее письмо Фотиевой, Сталин обращается с «Заявлением к членам ЦК», в котором пишет:

«Я очень удивлен, что статьи тов. Ленина, которые, без сомнения, имеют особо фундаментальное значение и которые т. Троцкий получил еще 5 марта этого года, он считал допустимым делать собственным секретом более месяца без того, чтобы довести их содержание до сведения Политбюро или пленума ЦК, вплоть до дня перед открытием XII съезда партии.

Тема этих статей – как меня информировали делегаты съезда – является предметом дискуссий и слухов среди делегатов; эти статьи, как я слышал сегодня, стали известны людям, не имеющим ничего общего с ЦК. Сами члены ЦК должны довольствоваться информацией из этих слухов и рассказов, тогда как само собой очевидно, что содержание этих статей должно быть сообщено в первую очередь всем членам ЦК.

Я думаю, что статьи т. Ленина должны быть опубликованы в прессе» (там же, стр. 278-279).

Таким образом, Сталин присоединился к Каменеву по вопросу о необходимости опубликовать статьи Ленина. Однако Сталин добавил, как конец письма, еще одно замечание, которое начисто снимает возможность публикации статей. Сталин кончает письмо так: «Только прискорбно – как это с ясной очевидностью вытекает из письма т. Фотиевой – эти статьи явно не могут быть опубликованы, так как они не проверены т. Лениным» (там же, стр. 279). Как бы прозрачны ни были доводы Сталина – статьи ведь отредактированы и подписаны Лениным – члены ЦК должны были верить секретарше Ленина больше, чем самому Ленину. К тому же, никто не брался проверять ни подписи Ленина, ни то, как Сталин организовал второе письмо Фотиевой.

Не то что опубликовать, Сталин и Каменев сначала не хотели даже довести статью (письмо) Ленина до сведения XII съезда и только прямое вмешательство секретариата Ленина заставило их отступить от своего первоначального решения скрыть статью от съезда. Та же Л. Фотиева после XX съезда писала: «Несмотря на то, что Сталин и Каменев знали содержание письма и указание Ленина о необходимости огласить письмо на XII съезде, они уклонились от оглашения его на съезде, пользуясь тем, что Ленин, по состоянию здоровья, не мог лично вмешаться в это дело. И лишь в результате официального письма из секретариата В. И. Ленина… о воле Ленина Сталин буквально накануне партсъезда, 16 апреля, затребовал его из секретного архива Ленина, и оно было зачитано руководителям делегации на XII съезде» (Таким был Ленин, Москва, 1965, стр. 431).

«Руководители делегации» – это собственно члены и кандидаты ЦК, которых уже Троцкий, помимо Каменева и Сталина, поставил в известность. Очень характерно и важно указание Л. Фотиевой, что Сталин и Каменев еще раньше знали о содержании письма (статьи) Ленина, как, впрочем, они могли знать и, вероятно, знали обо всем «Завещании» в целом. Не принимать к сведению официально «Завещание» вполне входило в их расчеты, пока «тройка» не разделается с Троцким. Троцкий, видно, знал только статью по национальному вопросу, но не знал всех записок, входящих в состав «Завещания», не знал даже и той первой записки Ленина от 24 декабря о необходимости расширения ЦК до 50-100 человек, которая была препровождена Сталину. Сталин скрыл ее не только от Троцкого, но и от Зиновьева и Каменева. Только этим незнанием можно объяснить, что на февральском пленуме ЦК (1923 г.), где Сталин как бы лично от себя поставил вопрос о расширении ЦК на предстоящем съезде (то же самое повторил без ссылки на Ленина на XII съезде), Троцкий и Рыков начали возражать против этого (см. главу о XII съезде).

Вернемся к переписке между Троцким и Сталиным о статье по национальному вопросу. Троцкий, угадав, что Сталин хочет «делать из нужды добродетель», хваля «фундаментальную статью» Ленина и упрекая Троцкого за то, что он утаил столь важную вещь от ЦК, решил дать еще раз объяснение и отвести всякое подозрение о своей конспирации с Лениным («блок»!).

В день открытия съезда, 17 апреля, Троцкий направил всем членам ЦК заявление, в котором отводил упрек Сталина, говоря, что «т. Ленин прислал свою статью мне лично и секретно, и тем не менее мое определенное намерение ознакомить со статьей членов Политбюро Ленин категорически отвел через т. Фотиеву». Если кто-нибудь думает, что он действовал неправильно, то, писал Троцкий, он может, со своей стороны, внести предложение передать данное дело на расследование специальной комиссии съезда (L. Trotski, Stalin, p. 362-363, London, Hollis and Carter, Ltd., 1947).

18 апреля, на второй день открытия съезда, Троцкий направил личное письмо Сталину по тому же вопросу. Настойчивость Троцкого, чтобы оправдать себя от всякого обвинения в «нелегальных» связях с Лениным, так велика, что трудно найти этому удовлетворительное объяснение. В новом письме Троцкий раскрывает одну интересную деталь. Он пишет: «Вчера в личной беседе со мною Вы сказали, что в делах статьи т. Ленина я не допустил ничего неправильного и что сформулируете письменное заявление в этом смысле», замечая, что такого заявления он до сих пор не получил, Троцкий сообщает Сталину, если Сталин раздумал поступить так, как обещал, то остается передать дело в конфликтную комиссию «для расследования от начала до конца» (там же, стр. 363). Разумеется, Троцкий не дождался ни письменного заявления Сталина с его реабилитацией, ни создания комиссии для расследования обвинения Сталина. Но Сталин достиг своей цели: показал Троцкого нелояльным членом ЦК, да еще конспирирующим с больным Лениным. Вот этого Троцкий и боялся, охваченный, как пишет вышеупомянутый историк, «паникой», он переходит к угрозам… конфликтной комиссией (Ulam, ibid., p. 573).