Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Историки английского двора работу в этой области начали раньше французов. В 1970–е годы Старки объявил о том, что двор играл центральную роль в управлении. 2Он отметил важность того обстоятельства, что королевские покои и правительственные апартаменты находились в непосредственной близости друг от друга. «Административная география» помогла обнаружить ранее не известные политические процессы и показала, что место жительства дворянина и его фамилия значили гораздо меньше, чем предполагалось ранее. Поэтому мы вправе усомниться в предположении Элтона о том, что в 1530–х годах после реформ Кромвеля двор перестал быть инструментом государственного управления; однако он же в другой своей статье называл двор «точкой пересечения» интересов королевской власти и политической элиты. 3Английский двор, таким образом, приобрел тот же по-

1 Haigh C. 1988. Elizabeth I. Longman. P. 88.

2 StarkeyD. 1987. TheEnglish Court from the Wars of the Roses to the English Civil

War. Longman. P. 102.

3 Elton G. R. 1953. The Tudor Revolution in Government. Cambridge University

Press; Elton G. 1976. Tudor Government: the Points of Contact. I I I. The Court // Trans

actions of the Royal Historical Society, xxvi.

литический статус, что и французский. При тюдоровском дворе придворные и политики не просто использовали одинаковые методы для достижения одинаковых целей. Зачастую это были одни и те же люди. Елизавета I превратила таких придворных — Дадли, Хаттона и Эссекса — в политиков, а политиков — например Сесила и Ноллиса, — в придворных. И в Англии, и во Франции министру, чтобы угодить своему хозяину, требовались навыки придворного, а придворные должны были занимать определенное место в политике: оно могло принести выгоду, если король обратил бы на них внимание. Говорили, что Кромвель развлекал Генриха VIII игрушечными казнями.

С точки зрения монарха, двор был «центральным сортировочным пунктом», где «политическая нация» (то есть те, кто осуществлял центральное или местное управление) получала королевские милости. Управление «политической нацией» было основной функцией двора. Сохранившиеся министерские архивы переполнены прошениями о предоставлении должностей и привилегий. Лорд Бэрли получал от шестидесяти до ста писем в день. Людовик X I V добивался своего, расточая слова благодарности и рассылая собственноручно подписанные послания, и часто оказывая простую любезность, — в этом ему не было равных. Поскольку выполнить все просьбы было невозможно, министрам приходилось делать выбор. Главной задачей короля было привязать влиятельных магнатов к центру управления.

После революции 1688 года положение в Англии изменилось. Вместо одного политического центра появилось два, поскольку парламент теперь собирался каждый год. Поэтому историки предположили, что теперь власть сосредоточилась в Вестминстере. Все последующие исследования строились на этом предположении. Освещение политической истории ограничивалось описаниями парламентских партий, выборов и других явлений, в которых усматривалось зарождение современной действительности. Поэтому двор Ганноверской династии, в котором, как считалось, социальная и политическая жизнь замерла и который по этой причине историки обходили вниманием, таит в себе еще много загадок. В настоящее время появилось достаточно свидетельств тому, что он оставался политическим центром, где власть приобретали традиционными методами: угождением монарху и влиянием на него. 1Разумеется, в XVIII веке для амбициозных политиков парламент был самой надежной дорогой к высоким должностям. Но поскольку Элтон показал, что тюдоровские государственные мужи выбирали этот же путь, неясно, в чем же тогда состоит разница. Похоже, что парламент — лестницу к власти спутали с парламентом — вместилищем власти.

1 BeattieJ. M. 1967. TheEnglish Courtin the Reign of George I. Cambridge University Press; Gregg E. 1980. Queen Anne. Routledge & Kegan Paul; Black J. 1987. The Collapse of the Anglo‑French Alliance 1727-1732. A llan Sutton. P. 124.

Постреволюционные монархи, например королева Анна, совершенно не подходили для исполнения той роли, которую для них выбрали историки, мыслящие современными категориями. Королева Анна использовала свою прерогативу при назначениях на должности и отказывалась ограничивать свой выбор кандидатурами, принадлежавшими к партии парламентского большинства или даже примкнувшими к ней. На самом деле, как уже давно знали авторы исторических романов, главные маневры совершались между королевским гардеробом, спальней и черной лестницей. 1Анализ топографии власти помогает выявить сходства английской и французской политики распределения полномочий.

Кроме того, французский двор оставался центром администрации и тогда, когда в Англии XVIII века двор и административный аппарат разделились. Это можно счесть свидетельством снижения централизации английской монархии. В Версале государственный совет собирался рядом с королевской спальней, так же как и Тайный совет в Уайтхолле. Но в 1698 году большая часть этого дворца сгорела, и Вильгельм III переехал в обновленные резиденции в Кенсингтоне и в Хэмптон–Корте. Многие государственные учреждения остались в Уайтхолле, пока некоторые из них не получили возможность разместиться в только что построенном Сомерсет–Хаусе. Государственные секретари работали отдельно от короля, который, как принято считать, постепенно переставал быть движущей силой администрации, хотя с этим можно не соглашаться. Тем не менее возможно и другое объяснение. «Королевский календарь» за 1784 год помещает имена государственных секретарей и лорда — хранителя печати рядом с именами придворных и слуг. То, что они распоряжались Большой и Малой королевскими печатями, удостоверявшими подлинность королевских приказов, с XV столетия делало их главными лицами в королевской администрации. В списке придворных они появились не по странной традиции, а из‑за того, что они получали власть от монарха и тесно взаимодействовали с ним при дворе. 2Управление оставалось личным делом короля. Похоже, что правительство и двор разделились только из‑за того, что у монархов Ганноверской династии не нашлось подходящего помещения.

Если бы парламент или суды размещались в более солидных апартаментах, это само по себе могло быть истолковано как свидетельство того, что английский монарх переставал быть первостепенной фигурой в государстве. Вместо этого возмущенный наблюдатель описывал «не приличествующее сенату здание» и отмечал, что «глас закона… доносился из деревян-

1 Holmes G. 1987. British Politics in the Age of Anne. Hambledon. P. 217; Elton G. R.