Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Наиболее видные изменения произошли в акцизной службе. К XVIII столетию она являлась самым крупным правительственным департаментом, и действовала в непосредственном контакте с обществом. В 1780–х годах пять тысяч акцизных чиновников работали не на основе частных контрактов, а были бюрократами, в центре и на местах подчинявшимися строгому контролю правительства. Все, связанное с ними, несомненно отдает прусской муштрой. Поступающие на с л у ж б у должны были проходить письменный экзамен, а не обучаться в процессе работы, как французские чиновники. Они должны были уметь использовать десятичные дроби, извлекать кубические корни и пользоваться логарифмическими линейками. У них был длинный рабочий день, им приходилось совершать тщательно спланированные инспекционные поездки и возить с собой учетные книги и семь инструментов, в том числе перо и чернильницу, закрепленные на отворотах сюртука. Их юрисдикция не предполагала использование принципов общего права. Эти чиновники работали в фискальных интересах короны и не обращали внимание на права подданных.

Акцизные комиссары в Лондоне сами судили обнаруженных ими нарушителей. Блэкстоун считал, что их самовластные действия были несовместимы с достоинством свободного человека. Они были вездесущи, и потому их ненавидели в каждом городе или деревне, где продавали чай или варили эль, в каждом порту и на побережьях. 1Именно на них общество перенесло

Brewer J. 1989. The Sinews of Power. Unwin Hyman. P. 79-85, 102-114.

свою неприязнь к власти, и отголоски красочной демонологии, создавшейся вокруг них, до сих пор можно увидеть в детских приключенческих романах. Ярость населения проявилась в выступлениях против акциза в 1773 году — после этого остается вспомнить о том, как поступили французы со своими довольно милыми и лишь слегка бюрократизированными налоговыми чиновниками в 1789 году.

В раннее Новое время Франция до 1789 года — а некоторые сказали бы, что и позднее — являлась аристократическим обществом. В 1980–х годах Кларк убедительно продемонстрировал аристократический характер английского общества в ряде своих полемических работ, ставших настоящей сенсацией. Широкое распространение его взглядов некоторым образом повредило им, так как не все доверяют популярной литературе. Первый том «Новой Оксфордской истории Англии» с вызовом был назван «Вежливый и торговый народ». Теперь мы понимаем, что называть Англию эпохи Георгов аристократическим обществом означает выдавать желаемое за действительное: голубая кровь без собственности не давала ничего. Немногие могут с этим поспорить, однако если следовать такой логике, Франция также не была аристократическим обществом. Там титул сам по себе не являлся гарантией вхождения в правящий класс. Каждый член благородного семейства считался знатным, но можно было найти баронов, которые в тяжелые времена буквально подметали улицы. Мало кто знает о том, что в XVIII веке в большинстве стран существовали благородные лавочники, крестьяне, пастухи и рабочие. Доступ к власти везде открывало состояние. В этом отношении и Англия при Георгах, и Франция при Бурбонах были похожи. 1

Во Франции «дворянство робы» и «дворянство шпаги» преобладало во всех корпоративных организациях, на самых выгодных церковных, военных и политических должностях. Кэннон показал, что так же было и в Англии, а в некоторых аспектах она была даже более аристократической. Марксисты ошибочно полагали, что буржуазия начала играть ведущую роль в обществе с X V I I, а не с X I X века. Любые изменения происходили насильственным путем. Гражданская война в Англии является самым значительным примером. XVIII столетие, находившееся между двумя революциями, не подвергалось внимательному изучению. Английская знать почти цели-

1 Clark J. 1986. English Society 1688-1832. Cambridge University Press; Lang‑ford P. 1989. A Polite and Commercial People: England 1727-1783. Oxford University Press. P. 742, 690; Bush M. Noble Priviledge. Manchester University Press. P. 207.

ком состояла из тех, кого французы называли грандами: его нижняя граница была настолько непроницаемой, что Стоун всерьез засомневался в общепринятой концепции открытой элиты. Монополия знати на высокие посты была тем более неприемлема, что в ее состав нельзя было войти. Покупка должностей практиковалась в Англии дольше, где бы то ни было, из‑за маниакального преклонения перед наследственными правами. 1Аттестационные комиссии были созданы только в 1871 году, через два столетия после того как Людовик XIV учредил их во Франции. Вплоть до революции войти в состав французского дворянства было проще, чем в состав английского: к 1789 году почти половина французских дворян получила дворянство после 1650года. 2Многие возвысились благодаря государственной службе, которая, как правило, на определенной ступени давала статус «дворянина робы»; они становились благородными в силу того, что являлись администраторами высокого ранга. В Англии, напротив, человек получал высокий административный пост, потому что был знатным. Английский социальный снобизм выглядел очень непривлекательно по сравнению с отношением французов, если верить Джеймсу Уатту. Он писал, что высокомерие по отношению «к нам, простым ремесленникам» было совершенно не похоже на то уважение, которое ему оказывали во Франции.

Сведения, имеющиеся у нас о налоговой политике того времени, подтверждают, что именно в Англии, а не во Франции управление осуществлялось в интересах дворянства. Поколениям студентов внушали, что французские дворяне были освобождены от уплаты тальи, и это, безусловно, так. Однако от нее были освобождены и буржуа большинства городов, а многие крестьяне просто вычитали свою талью из арендной платы за землю. И если этот налог дворяне не платили, по крайней мере в чистом виде, то после 1749 года они платили единовременно три двадцатины. В Англии гораздо более значительную часть государственных доходов составляли косвенные налоги на пиво и эль, которые потреблялись людьми с плебейским вкусом и плебейскими карманами. В раннее Новое время английская знать и джентри уклонялись от уплаты высоких прямых налогов. При Елизавете I они могли сами определять размер своих налогов. В конце жизни лорд Бэрли платил налог в 133 фунта 6 шиллингов 8 пенсов, столько же, сколько и тридцать лет назад. Его доход при этом составлял 4000 фунтов в год. Мало что изменилось даже к 1790–м годам, когда граф Фитцвильям платил 721 фунт при доходе в 20000 фунтов. Английское дворянство настолько прочно контролировало политическую и экономическую жизнь страны, что даже если

1 Hatton R. 1969. Europe in the Age of Louis XIV. Thames and Hudson. P. 199; Sto