Станислав Мешавкин - Азимут «Уральского следопыта»

Свой поиск ведут и юные. Они идут дорогами дедов и отцов, дорогами гражданской и Великой Отечественной войн, первых пятилеток, открывают новые страницы в истории края, страны.

На титульном листе журнала изображен пытливый человечек с геологическим молотком в руках. Размашисто шагает он по планете. Прислушайтесь: он громко поет наш шутливый гимн-девиз:

Станислав Мешавкин,

главный редактор журнала

Мы часто говорим: «Седой Урал». А каков возраст этих седин с точки зрения историка?

Обычно историю Урала, основанную на письменных источниках, начинают со времен новгородских ушкуйников, с периода освоения русскими пермских земель и с походов Ермака. Между тем эта история уходит намного глубже в толщу времен: ее следует начинать примерно с V века до нашей эры. Таким «стажем» писаной истории может похвалиться далеко не каждая европейская страна.

В V веке до н. э. знаменитый античный историк Геродот, «отец истории», как его называют, составил описание торгового пути, ведшего из Северного Причерноморья куда-то далеко на северо-восток, к загадочным аргиппеям, обитавшим у подножия гор. Интереснейший рассказ Геродота об этом пути в последнее время почему-то мало привлекал внимание наших ученых: в сводной двухтомной «Истории Урала», изданной в Перми в 1963 году, о нем нет ни слова [1] В 1979 году издательство «Наука» выпустило книгу академика Б. Н. Рыбакова «Геродотова Скифия», в которой есть страницы, посвященные Уралу (прим. ред.). .

Но вообще-то над ним трудится, изучает его и толкует уже не одно поколение историков. О нем писал Василий Никитич Татищев. Высказывал свои соображения выдающийся немецкий ученый Александр Гумбольдт, совершивший в 1829 году путешествие на Алтай через Средний Урал. Тем не менее рассказ этот до сих пор задает много загадок историкам и археологам. Даже сам маршрут торгового пути все еще вызывает споры.

Итак, вернемся к Геродоту. Этот неутомимый путешественник во время одного из своих многочисленных странствий побывал и в Ольвии. Ольвия, расположенная близ устья Южного Буга и Днепра, была тогда одним из крупнейших греческих поселений на северном берегу Черного моря. А за Ольвией, за узкой полоской прибрежной земли, занятой греками, простирались обширные степи, населенные скифами; много их было и в самой Ольвии. Здесь Геродот вполне мог удовлетворить свою постоянную страсть: собирать сведения об обычаях и предания далеких племен, чтобы использовать все это впоследствии в своей «Истории». Сведения Геродота о скифах и поныне являются главным источником наших знаний об этом древнем народе.

Однако историк не ограничился тем, что узнал о скифах. Скифы, по представлению греков, — обитатели самых окраин земли. Но Геродот-то понимал, что Скифией земля не кончается! А что же находится еще дальше?

Ответ на этот вопрос Геродот стал искать на многолюдной рыночной площади Ольвии. Толпившиеся тут греки и скифы могли кое-что поведать ему о далеких северных странах. Но Геродот искал таких людей, которые сами побывали в них, были бы очевидцами того, о чем рассказывали.

И ему посчастливилось. Он нашел торговцев, ходивших с караванами далеко за пределы Скифии. Минуя земли многих народов, они достигали удивительного племени «лысых» аргиппеев, но здесь горы и обильные снегопады преграждали дальнейший путь.

Сначала, рассказывали торговцы, их караван шел по знакомой, скифской земле. Но, переправившись через реку Танаис (теперь Дон), они вступали в чужую страну савроматов. Геродот так передает их рассказ:

«За рекой Танаисом уже не скифская земля; первая из тех областей принадлежит савроматам, которые, начиная от угла Меотийского озера, занимают пространство на 15 дней пути к северу; во всей этой земле нет ни диких, ни садовых деревьев».

Савроматы, кочевавшие со своими стадами по степям Поволжья, вели образ жизни, очень похожий на скифский. И говорили они на скифском языке, только «издавна искаженном», по мнению скифов. Это, очевидно, следует понимать так, что оба родственных народа говорили на близких диалектах (североиранских, как теперь установлено наукой).

Очень интересно в рассказе скифов указание на длительность пути — пятнадцать дней. Один день пути сам Геродот в своем описании определяет в 200 стадиев. Стадий — древнегреческая дорожная мера, имевшая разные значения. Геродот мог иметь в виду ионийский стадий (около 210 м) или аттический (около 185 м). Если принять за стадий приблизительно 200 метров, то за день пути скифские караваны проходили примерно 40 км. Значит, через пятнадцать дней они должны были от низовьев Дона и «угла Меотийского озера» (т. е. Азовского моря) дойти примерно до широты Саратова. И действительно, на правобережье Волги степь простирается до тех же мест.

А после этого торговые караваны шли по лесам будинов.

«Выше савроматов живут будины, занимающие второй участок земли, сплошь покрытый густым разнородным лесом».

Много интересного рассказывали скифы о будинах и их стране — об обширных лесах и озерах с топкими берегами, заросшими тростником, об охоте на бобров и выдр, о городках, окруженных высокими деревянными частоколами.

Далее на север, на семь дней пути, простиралась безлюдная местность — «пустыня». Определить точно ее местонахождение сейчас трудно, но вполне возможно, что правы те ученые, которые отводят этой «пустыне» правобережье Волги выше Сызрани, начиная с Жигулей.

Если «пустыня» начиналась за Сызранью, то через семь дней пути караваны должны были подойти к месту слияния Волги и Камы. И действительно, выйдя из безлюдных мест, скифы поворачивали «скорее в восточном направлении», то есть, как видно, шли уже вдоль Камы.

Вообще, надо сказать, место слияния двух великих рек было хорошо знакомо древним путешественникам: несколько веков спустя знаменитый географ Птолемей довольно точно указывает даже его координаты на своей карте.

Теперь, направляясь вдоль Камы, караваны шли по обширным лесам многолюдного народа фиссагетов и по стране иирков.

«За пустыней, более в направлении к востоку, живут фиссагеты, племя многолюдное и особое, живут они охотой. Рядом с ними в той же местности обитает народ, называемый иирками; они также промышляют охотой».

Как установлено учеными, фиссагеты были создателями очень яркой археологической культуры — ананьинской. Ее памятники наглядно свидетельствуют о тесных торговых связях местных племен со скифами Причерноморья. Эти же памятники говорят нам, что фиссагеты занимались не только охотой. Земледелие и скотоводство играло у них гораздо большую роль. Но скифских торговцев интересовала в этом крае главным образом пушнина, поэтому фиссагеты и предстали в их рассказах лишь как охотники.