Станислав Мешавкин - Азимут «Уральского следопыта»

Да разве только о кислороде речь? Просторы Крайнего Севера теперь уже нельзя назвать недоступными и ненаселенными. Они энергично включились в хозяйственную жизнь страны. Их вклад нельзя не заметить.

Два десятка лет наш институт вел исследования в тундре, и сейчас уже можно говорить не только о теоретическом, но и о практическом их значении. Конечно, из-за суровых условий биологическая продуктивность тундры сегодня невысока. Но при завершении исследований мы пришли к важному выводу о высокой потенциальной продуктивности тундры. А ведь существует мнение, что она равняется чуть ли не нулю!

В среднем годовая продукция тундры действительно невелика, примерно в десять раз ниже степи. Но, например, луга по берегам рек и тундровых озер не отличаются по продуктивности от степи и лугов нечерноземной полосы. В наших опытах на Ямале канареечниковый луг на дне спущенного озера дал 106—116 центнеров травы с гектара. Это говорит о том, что разумное, основанное на знании законов функционирования тундры, комплексное использование ее пространств позволит сочетать интересы интенсивного хозяйства с поддержанием оптимальной среды. Значит, на Севере возможно создать собственную продовольственную и кормовую базу и, что очень важно, развить не только традиционные, но и новые отрасли хозяйства.

Так что выход у нас один: не отказ от достижений цивилизации, не сокращение производства, а дальнейшее повышение его уровня, повышение общей биологической продуктивности. И вместе с тем максимальная охрана среды обитания человека, так необходимая и ей, и ему.

— Что сегодня предлагает наука, в частности экология, чтобы приблизить отношения общества с природой к оптимальным?

— Вот здесь мы подошли к тому, что современные люди, увлеченные техникой, плохо знают, что такое живая природа. А никакие самые сильные эмоции не заменят знаний. Без них нельзя мудро осваивать новую территорию, предусмотреть последствия своих действий, принять охранительные меры, которые гарантируют минимальные неприятности природе, а значит человеку.

Так, ни одно крупное строительство не должно начинаться без экологической экспертизы, которая определит, как это строительство «аукнется», как повлияет на условия обитания человека завтра, через год, через несколько лет. Закон устанавливает допустимые нормы загрязнения воздуха в цехах, сейчас определены и допустимые нормы шума. Подобный подход должен быть и в отношении «цеха», в котором мы все работаем, — в отношении природы.

Экологическая экспертиза должна стать непременной частью любого строительства. В самые последние годы в наш институт стали приходить письма с просьбой дать экологический анализ последствий строительства. Мы рады этому «встречному движению» к нам. Дело в том, что настало время, когда эта проблема переходит из научной в практическую, когда надо иметь в штате стройки подготовленных людей, способных осуществить практические рекомендации науки и имеющих для этого возможности. Здесь мы подошли, пожалуй, к самому главному.

Научный подход к проблемам определен XXV съездом партии. В его решениях сказано: «Совершенствовать методы прогнозирования влияния производства на окружающую среду и учитывать его возможные последствия при подготовке и принятии проектных решений». Это будет положено в основу любых мероприятий, так или иначе связанных с преобразованием природы.

Мы понимаем, что новая постановка проблемы «человек — природа» потребует от нас, биологов, решения новых задач. Мы уже не можем ограничиться общим теоретическим анализом отдельных вопросов, мы должны доводить их изученность до той степени конкретности, которая необходима для внедрения результатов научных исследований в практику.

— Вот вы сказали, Станислав Семенович: эмоции не заменят знаний. К кому относится этот тезис — к тем, в чьи должностные обязанности входит охранение природной среды (проектировщикам, строителям, инженерам), или шире — ко всем нам, простым смертным, которые сталкиваются с природой только на прогулках?

— Его адрес широк. Геосознание — сознательное отношение к окружающей природной среде должно быть присуще каждому. Ну, а для того, кому его работа дает «и карты в руки» — тем более.

Ведь у нас еще распространено мнение, что не стоит сокрушаться по поводу какого-то одного исчезнувшего вида — выведем другой! Это мнение по меньшей мере легкомысленно и безграмотно. Утрата хотя бы одного вида — потеря невосполнимая. Кто знает, сколько потеряло человечество, когда погибла последняя морская корова? Может быть, мы навсегда лишились возможности иметь морское домашнее животное…

И пусть морская корова не на нашей совести, но есть наша вина в отношении к другим видам. О необходимости сугубо осмотрительно относиться к природе, мертвой и живой, она напоминает человеку на каждом шагу. Обратимся хотя бы к промыслу песца. Периодические спады и подъемы численности — биологическая особенность этого вида. Но ошибки в системе промысла усиливают и искажают эти колебания, создают опасность полного подрыва воспроизводительной способности вида. Между тем вопрос жить ему или не жить сегодня всецело в руках заготовителей. А действия без учета особенности жизни вида рано или поздно приведут к подрыву его численности и трудно обратимой генетической деградации. Практический выход из этого прост: плановые задания на заготовки должны быть перспективными — не на год, а на пятилетку — и межобластными. Это создаст ту самую маневренность, которой мы придаем особое значение.

Способ «эксплуатации на износ» любого вида недопустим. Поэтому маневренность промысла должна быть принципом незыблемым. Возьмем наш «деликатесный рыбный цех» — Обь-Иртышский бассейн. В последние годы уловы осетра, стерляди, нельмы, муксуна, чира, сига, пеляди резко снизились. Это объясняется, с одной стороны, загрязнением рек и водоемов промышленными отходами, а с другой — неманевренностью нашего промысла. У нас не налажено комплексное использование всех рыбных богатств, в том числе пока никем не учитываемых «второсортных» рыб — щуки, окуня, плотвы, карася и других. Хотя они представляют собой богатейшее сырье для пищевой промышленности. А ведь их интенсивное использование позволило бы «вздохнуть» ценным видам рыб, дало возможность сочетать экономическую целесообразность промысла с поддержанием оптимального уровня воспроизводства наиболее ценных видов.

Словом, экологически грамотное использование биологических ресурсов любого края — принцип жизненно необходимый.

А как важно быть грамотным, я имею в виду экологически грамотным, каждому человеку, покажу вам еще на одном факте. Прошлым летом проводили мы одну работу в Талицком районе Свердловской области. Есть там такой вид моллюска, вы его, наверное, тоже называете улиткой, а мы — большим прудовиком. Но не в этом суть. В отличие от других видов моллюсков, крайне малочисленных, большой прудовик достигает здесь нескольких миллионов на один квадратный километр. За лето они накапливают до трехсот тонн биомассы, перерабатывая 10 тысяч тонн растительной массы с одного квадратного километра!