Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Услышав лай, из крайнего домика кто-то выглянул и пригласил зайти в дом.

— Мунко Бадмацыренов? — поинтересовалась невысокая средних лет женщина, когда он прошел внутрь. — Я в курсе. Цырма Дулмаевна говорила мне насчет вас. Что-то вы припозднились. Я уже начала беспокоиться, не заблудились ли ненароком? — захлопотала она, делая записи в тетради для приема отдыхающих.

Мунко извинился за позднее появление. Женщина выдала ему постельное белье, и они направились в корпус, который находился чуть повыше.

— Вот здесь и располагайтесь, — она завела его в небольшую опрятную комнату. — Тут все есть: чайник, плитка, посуда. Тесновато, конечно, но зато будете один, никто вам не помешает. Мы всегда эту комнату для городских оставляем. Недавно один профессор из Улан-Удэ был. Говорил, понравилось у нас, — похвасталась она. — В общем, здесь вам будет спокойно. Люкс по нашим меркам, — подытожила словоохотливая хозяйка.

Мунко поблагодарил ее и поинтересовался, где остановились Батор и Цырен. Он даже не стал называть их фамилии, полагая, что тут их все должны знать.

— В следующем корпусе. Как заехали, со вчерашнего дня не просыхают!

— Она сокрушенно покачала головой: — Сами не отдыхают, и другим не дают. Слышите, гудят голубчики?

И действительно, в соседнем доме раздавались выкрики и смех. — Ну ладно, мне пора, — заторопилась хозяйка. — Завтрак в девять. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — сказал Мунко, вновь поблагодарив ее за теплый прием.

После ухода радушной хозяйки он расстелил постель и хотел было прилечь, но передумал и вышел на улицу. Окна в доме напротив, откуда доносились громкие голоса, ярко горели. Он немного постоял, сомневаясь, стоит ли идти в подгулявшую компанию, но все же решил заглянуть к своим приятелям.

— Ха, кто к нам пожаловал! — бурно приветствовали его Баторка и Цырен, а также худой незнакомый парень, кличка которого, как оказалось, и была — Худой. Еще двое спали на своих кроватях, по-видимому, уже не в силах продолжать застолье. В углу комнаты темнела батарея пустых бутылок.

— Проходи, мы уж заждались, — засуетились они, освобождая место для гостя и нарезая закуску.

— Моя вчера мне звонила, говорила, что ты приехал, — пояснил Баторка.

— Вот с тех пор тебя и ждем.

Похоже, они были рады появлению нового человека, к тому же приехавшего из города. Под их одобрительные возгласы Мунко пришлось выпить изрядную дозу «штрафной».

— А помнишь?! — все дружно, наперебой, стали вспоминать юношеские проделки, смеясь над своими давними приключениями. С хохотом вспомнили подружку, которую между собой называли «ненасытной», ныне на редкость примерную хранительницу семейного очага и уважаемую общественницу. Приятели упрекали Мунко, что он редко приезжает, говорили, что он совсем «отбился от стада». После очередной рюмки разговоры стали неуправляемыми, Мунко собрался было уходить, но его уговорили остаться. Впрочем, он вскоре пожалел об этом, потому что Цырен, сильно захмелев, стал невыносим.

— Я самый богатый бизнесмен в этих краях, — хвастался он. — Захочу — офис в Улан-Удэ открою, захочу — в Москву переберусь, — довольный собой, хохотнул он. — И никто мне не указ: ни милиция, ни прокуратура. Особенно местные, — продолжал разглагольствовать он. — Куплю всех! А вот ты неудачник, — обратился он к Мунко. — Так и будешь всю жизнь торчать за копейки на Сагаан-Морине, потому что бабки не умеешь делать.

— Да ладно уж, никто и не спорит, что ты удачник, — довольно миролюбиво ответил Мунко, но Цырена это почему-то разозлило.

— Не каждому дано бабки делать! — закричал он. — Если этим придуркам не дано, то они и вьются вокруг меня, — пренебрежительно кивнул он на своих друзей. — Бабки заколачивать — это особый, можно сказать, божий дар. Я, например, с нуля начинал. А они способны только на то, чтобы присосаться к уже готовому.

Бахвальство Цырена надоело Мунко.

«Надо же, божий дар, — усмехнулся он. — Неужели еще один избранник объявился?! Ну, уж нет, просто распоясавшийся нахал, причем ставший богатым далеко не праведным путем», — и перед мысленным взглядом Мунко промелькнули картинки основных этапов обогащения Цырена.

— Послушай, — сказал Мунко, в упор глядя на своего приятеля. — Говоришь, с нуля начинал? А начинал-то ты с конопли. Сколько земляков своих дурью [91] Наркотик, получаемый в результате кустарной переработки конопли. потравил, не считал? А леса сколько незаконно вырубил? Да, тебе никто не указ, раз все куплено. А Дандара по миру пустил, ты не забыл? Он ведь на тебя честно работал, а ты его обманул! Вот он, бедняга, и не выдержал.

— Что ты мелешь! — возмутился Цырен. — Какая еще конопля?! А Дандар, царствие ему небесное, — все знают, что на охоте в ущелье случайно сорвался!

— Случайно, говоришь? — в свою очередь возмутился Мунко. — Он ведь и на охоту пошел, потому что в доме есть нечего было. Четверо детей. Он полгода терпеливо ждал, когда ты ему заплатишь. Ты и не представляешь, какой большой грех на душу взял!

— Заткнись, урод! — закричал Цырен. — Повторяю, всем известно, что это несчастный случай. Эта звериная тропа очень узкая и опасная, и такое на ней не раз случалось и с куда более опытными охотниками. И вообще, откуда ты все про меня знаешь? — Казалось, он даже стал трезветь от неприятного для него разговора. Да и те двое, что пластом лежали на кроватях, заворочались от шума, невнятно матюгаясь.

— Эй вы, шантрапа, вставайте! — заорал на них Цырен. — А то все на свете проспите! Лучше давайте вместе проучим этого городского хмыря! Тайсон, — позвал он одного из парней, который, встав с кровати, оказался огромным, устрашающего вида верзилой. Да и Баторка с Худым переглянулись, очевидно, готовые выполнить волю своего главаря, хотя лично не имели ничего против Мунко. Обстановка явно накалялась (пятеро на одного!), но Мунко был уверен, что в состоянии усмирить кого угодно. Поэтому он спокойно и даже пренебрежительно сказал Цырену:

— Действительно, я все про тебя знаю. Больше того — я даже вижу все это. А сейчас я и тебе предоставлю эту возможность. И ты, тварь, сам убедишься в том, что никакого царствия небесного для Дандара нет и быть не может, потому что его душа так и осталась неприкаянной. И виноват в этом именно ты! Это ты довел его до отчаяния! А тот Шудхэр [92] Шудхэр — чёрт. , который столкнул его в ущелье, скоро доберется и до тебя!

— Что ты мелешь? Откуда тебе все это известно?! — как заведенный повторял Цырен, непривыкший, чтобы ему перечили.

Мунко напрягся, пытаясь материализовать образ несчастного Дандара, который все это время незримо присутствовал здесь. В какой-то момент Мунко почувствовал, что его усилий недостаточно и призвал на помощь эжина — покровителя аршана. Дух откликнулся на его призывания, и они совместно явили образ неприкаянного несчастного мученика.