Сергей Бушуев - Водитель трамвая

— Э — э — эх, зараза! — кряхтел он надрываясь.

Канат в ответ скрипел и хохотал всеми своими переплетениями. Он крутился в воспалённых ладонях, кривлялся, и негромко так провозглашал:

— Тяните дядя, тяните. Только не надорвитесь. Ваше здоровье и жизнь ещё нужна Отечеству!

— Ах ты, сука! — в который раз чуть не плача и тяжело дыша, вскипал водитель. — Подыщу работу — завтра же уволюсь! Клянусь!

В ответ на это он слышал издевательский хохот, наполненный ядом и уверенностью что подобного никогда не случиться. Дескать, тянуть тебе брат лямку, точнее — канат до самой пенсии. Или пока не преставишься. Второе даже вернее, судя по твоей жизни.

Далее греко-римская переходила в решающую стадию. Водитель, напрягая последние силы, и навалившись на канат всем туловищем, слышал над собой едва различимый грохот. Пантограф, закреплённый на крючке, был оттянут вниз максимально, и следовало срочно отпустить верёвку. Что облегчённый водитель и делал. Если канат тянул его руки в дырку в потолке, с усилием килограмм в десять обжигая конечности, значит, спектакль прошёл с успехом. Необходимо было только выдержать последние секунды (ведь токоприёмник требовалось поднимать плавно!!!) и трубить победу, перемежая её с обязательной матерщиной. По-другому — никак! Если же канат никуда не затягивал мозолистые пролетарские руки, а повисал как мужское естество при первой близости с пусть и знакомой но новой женщиной, стало быть, наступала пора перевести дух, и после удара гонга выходить на второй раунд. Это значило, что водитель-то всё сделал правильно, просто пантограф с крючка не сошёл. Некоторые дамы, таким образом, могли провести весь бой, состоящий из двенадцати раундов, а то и как в былые времена — из пятнадцати, и, в конце концов, проиграть. Вот в таких случаях и следовали обращения к водителям-мужчинам, или к слесарям, если ситуация имела место в депо. Я же говорю: ну нельзя нашим женщинам так распускать себя! Где спрашивается ежедневные занятия со штангой? Где подъёмы — перевороты? Где нагрузки на бицепсы? Где укладывание шпал? Где? А? Нет, измельчала русская женщина! Особенно — молодая. Те, кто в возрасте ещё могут шпалы поворочать. Наследие советской эпохи так сказать. Что им осилить токоприёмник после побоищ в очередях в советских универсамах! А вот воспитанные на гламуре, реформах, и морковных диетах — никак.

Однако наступал момент, когда и столь неуступчивый канат издавал непередаваемый хрип, и, ойкнув очередной (но далеко не последний!) раз, командовал: флаги поднять! Токоприёмники вздёрнуть! После чего бессильно уползал в свою дыру в потолке, позволяя изнемогающему водителю опуститься в кресло, и выдохнуть непереносимые страдания простого народа в равнодушный оптекатель.

Следующий бой намечался на конец дня, когда загнав вагон в депо, водителю необходимо было опустить токоприёмник, и закрепить его на крючке. Тогда аттракцион повторялся, и требовал тех же усилий. И матерщины с обещанием найти другую работу и уволиться при первой возможности. Разумеется, в отдельных случаях всё зависело от конкретного вагона. Одни были более поддающиеся, другие менее. Но легко не приходилось никому. Могу заметить: даже мне человеку весом за девяносто килограмм, доводилось наваливаться всем своим весом на канат. А если дело было с утра, спросонья, когда и так сил нет, можете себе вообразить слова, адресованные мной чешской технике «отремонтированной» отечественными «мастерами» слесарного цеха!

Отдельным и довольно редким шоу являлось распутывание веревки пантографа, когда это случалось прямо во время работы на линии. Говоря проще, если быстро проехать где-нибудь под мостом, верёвка могла запутаться. Когда трамвай заезжает под мост, токоприёмник опускается, повинуясь давлению, потому и требуют правила технической эксплуатации проезжать в таких местах медленно. И если она запуталась, начинал звенеть зуммер, сообщая о том, что тока нет. В этом случае, водитель был обязан залезть на крышу, и лично распутать канат. А это, признаюсь вам честно и страшно и опасно. А коли дело зимой, к тому же и холодно. Я следует заметить, всего лишь раз залезал на крышу вагона, и впредь повторять данный опыт не торопился. Впрочем, к моей радости и не пришлось. Ещё в момент моей стажировки, вышло постановление запрещающее водителям самостоятельно забираться на крышу и что-то там чинить. И совершенно справедливо, я так считаю. Не царское это дело. Да и как учат в комбинате вы уже наверняка, получили представление. Выпускали полных долбешек, выражаясь изящно. Иной, забравшись на крышу, спустился бы оттуда уже бережно накрытый простынёй и в обугленных ботинках. Направленное движение заряженных частиц знаете ли…

А до выхода означенного постановления, водители — ничего не поделаешь — лазали на крышу, и, напевая себе под нос срывающимся голосом шлягер «Прощай любимый город…» боролись с вольнолюбивым канатом.

Итак, после торжественного поднятия пантографа, Морозова перешла к рассказу об управлении трамвая.

— Здесь три педали, — говорила она, равнодушно показывая их нам. — Ходовая, тормозная, и педаль безопасности. Надеюсь, знаете уже — что это такое?

Мы дружно закивали головами.

— Так вот, как вы уже должны были узнать, педаль безопасности держите всегда. Как наступили на неё и не вздумайте даже на миг сбросить. Даже не мечтайте.

— А если она затекла? — с вновь появившейся улыбкой спросил Николаев.

— Кто — педаль? — обратился к нему Фролов.

— Да нет. Нога.

— На конечную приедете — разомнёте, — отозвалась Морозова чуть громче. — Или когда на светофоре встанете. Что вы ерунду спрашиваете? Как дети!

Геннадий понуро замолчал, ловя на себе осуждающие взгляды окружающих. Вокруг царило перешёптывание. Все шептались со всеми, делясь первоначальными впечатлениями.

— Ещё без чего нельзя категорически выезжать на линию? — строго спрашивала нас наставница. — Ну?.. Чего молчите?

Перешёптывание усилилось, но сколько-нибудь внятного ответа не последовало.

— Рассказываю сразу… чтобы не терять время… кроме всего прочего при выезде из депо вы должны обязательно проверять наличие штырей в кабине.

— Каких штырей? — послышался вопрос Лисовенко обращённый больше к своей сестре Симоновой стоявшей рядом, чем к наставнице.

— Штырей для буксировки, — терпеливо разъяснила Морозова, строго посмотрев на неё. — Вагоны все старые. Ломаются часто. И учиться буксировать придётся каждому из вас. Кроме того, в каждом вагоне всегда должна лежать сцепка. Для буксировки. Понятно? Посмотрите там сзади вагона — есть она или нет? Вон там — возле сидений обычно лежит.

Мы всей группой проследовали в указанном направлении и убедились: сцепка на месте. Представляла она из себя здоровую железную трубу с отверстиями с двух сторон. Любой желающий может сам, разглядеть сей агрегат, прокатившись на первом подвернувшемся трамвае.