Сергей Бушуев - Водитель трамвая

— Ну как убедились? — услышали мы вновь голос наставницы. — На месте?

— Да — а — а! — хором ответили ей наши девушки.

Молодые люди закивали по привычке головами.

— Хорошо, — продолжала она. — Теперь идите сюда. Буду вам показывать пульт управления. Что здесь к чему.

Мы вернулись обратно к первой двери, и вновь сгрудились над головой наставницы, внимательно слушая её и негромко делясь впечатлениями.

— Вот смотрите, — говорила она, показывая нам основные элементы, с которыми предстояло работать. — Для начала вам нужен звонок…

Морозова показала, где он находиться. Всем конечно очень хотелось позвенеть, но строгая наставница нам этого не разрешила.

Собственно, что собой представляет пульт вы, наверное, без моих объяснений прекрасно знаете. С виду он неказист. В работе не сложен. Если сесть в водительское кресло, то прямо перед вами окажутся три прибора, один из которых спидометр. Самое поразительное, что этот самый спидометр ни на одном вагоне никогда не работал! Никогда! Ни на одном! Хотя как нам объяснял Кирсанов, для того чтобы он ожил и так сказать выразил своё «фи» по поводу подобного к нему отношения, слесарям достаточно соединить два проводка. Но они их не соединяли. А, следовательно, узнать с какой ты скоростью в данный момент едешь не представлялось возможным. Это становилось причиной яростных споров и ругани с начальниками конечных станций любивших втихоря сесть в вагон, и проехав до конечной предъявить претензии ошарашенному водителю, дескать, последний не соблюдал скоростной режим и не выполнял ограничений при следовании на таком — то участке пути. Я обычно отвечал в подобных случаях, мол, я ни я, корова не моя, посмотрите на спидометр, малоуважаемый начальник, он не показывает, что я гнал слишком быстро, а наоборот — ведёт себя довольно спокойно.

Забавный разговор вышел как-то у одного моего хорошего знакомого по имени Александр с наставницей по фамилии Цветкова. Александру было лет сорок пять. Очень умный мужик. Не пьющий. Усатый. Добрый и справедливый. С весёлым нравом и лучезарной улыбкой. Всегда довольный жизнью. Вот такая вот редкость. Он водил трамвай мастерски. А, кроме того, изучил досконально правила дорожного движения, и правила технической эксплуатации. А также на зубок знал охрану труда. И беседовал с руководством не на их языке — истеричном и малообразованном, а на языке заумных терминов и заученных пунктов из правил. Что означенное руководство сильно выводило из себя. Но сделать они ничего не могли. На любой их вопрос он отвечал чётко, жестко, и в случае чего немедленно ссылался на соответствующую литературу и законы. И крыть было нечем. Как-то раз, следуя по двадцать восьмому маршруту (он обычно работал на нём), и изрядно опаздывая, Александр съехал с горочки со свистом. Хотя положено притормаживать. Дело житейское, чего уж там. С кем не бывает? И вот, едва он оказался у остановки «Бассейн», как у двери его кабины нарисовалась Цветкова.

— Гонишь? — ехидно спросила она, с усмешкой болотной гадюки.

— Я? Нет. Еду нормально, — невозмутимо ответил Александр.

— Как это — нормально? — продолжала она, наслаждаясь чувством превосходства. — А кто не соблюдал ограничение скорости при съезде с наклона?

— Не знаю! Может кто-то и не соблюдал. А я ехал нормально.

— Нормально? — снова переспросила Цветкова. — Вот за твоё: «нормально» — получишь докладную.

— Это, с какого же рожна? — спокойно глядя на неё, поинтересовался он.

— А с такого! Ты же нарушил, значит, и получишь докладную.

— Ну что же, тогда ты тоже получишь докладную! Встречную!

— Я — а — а? — удивилась Цветкова. — Это от кого же?

— Да от меня.

— На основании чего?

Александр не спеша повернулся к ней, и, глядя с не менее обворожительной улыбкой, пояснил:

— На основании того, что наставник Цветкова превышает служебные полномочия.

— Каким же образом? — не собиралась сдаваться она.

— Использует ложь в личных интересах.

— Это какую же ложь я использую? — заверещала гадюка, начиная прыскать слюной.

— Откровенную!

— Я? Откровенную? Ты хочешь сказать, что ты не нарушал?

— Нет.

— Да я только что это видела!

— Доказательства? — с той же улыбкой произнёс Александр.

— А какие тут нужны ещё доказательства? Ты ехал слишком быстро.

— А мне кажется — нет.

— Ты что, не можешь определить с какой скоростью ты едешь?

— Вообще-то это должен делать спидометр. А он не работает!

Цветкова зловеще усмехнулась, и, прищурившись, продолжала:

— Ну, если ты визуально не можешь определить с какой скоростью ты едешь, значит тебе пора обратно в комбинат! И учиться заново.

— Хорошо, — степенно почёсывая шершавый подбородок, отозвался Александр. — В таком случае, завтра я приду на работу, сяду, и скажу, что отказываюсь принимать вагон с неисправным спидометром на основании слов наставника Цветковой, что…

— Ладно-ладно, — перебила она его, и стала спускаться вниз по ступенькам. — Пора тобой заняться серьёзно…

Александр щёлкнул тумблером, дверь закрылась, он повернулся и поехал дальше. Докладной как вы понимаете, не последовало. И подобных историй имелось немало и у него и впоследствии у меня.

Я прекрасно помню как однажды, на меня попыталась написать докладную дорвавшаяся до власти начальница Алексеева. Выглядела она признаться, отвратительно. Короткая стрижка, странный овал лица, взгляд более подходящий укурившемуся лосю, а самое главное — косолапость. Алексеева была страшно косолапа. И к тому же толста. Кривые ноги с трудом передвигали эту тушу по планете. Как вы понимаете, она была не замужем. Вас это удивляет? Вот и меня нет. Единственная её отрада оказалась работа. Здесь она пыталась «реализоваться» и «стать человеком». Отсюда и неослабевающая энергия, направленная на единственную цель в жизни — стать маленьким начальничком. Прежде она сама коптила на трамвае по тому же двадцать восьмому маршруту, но «выбившись в люди», начала активно лазать по округе, и искать повод для написания докладных на других водителей. Сама она ездила со страшными нарушениями, довольно коряво, но длинный вечно вылизывающий до блеска одно место вышестоящим начальникам язык обеспечивал ей «белый билет». На неё не писали. И вот, как-то раз старательной рукой нарядчицы, меня забросило на двадцать восьмой маршрут. Чужой для меня. И вот на остановке «Детская поликлиника», дверь моей кабины быстро открылась, и я увидел описанную выше кикимору.

— Водитель, — обратилась она ко мне брюзжащим голосом. — На вас будет докладная. Вы продавали талончики во время движения.

В действительности я ничего не продавал. В другие разы случалось, а тогда — нет. Это была чистейшая ложь. Просто увидев на линии «чужого» водителя — с другого маршрута, эта гнида решила огрести дополнительные баллы у руководства, прогнуться, и показать, как она в поте лица работает, и тщательно выявляет нарушения. На «своих» писать ей было не совсем удобно — это в принципе не практиковалось. «Своих» начальники песочили на словах, если замечали реальные нарушения, ограничивались понуканиями. Но делали это не от любви к подчинённым, а дабы самим же, не испортить статистику по докладным на вверенных им маршрутах.