Валерий Осипов - Тайна сибирской платформы

Пока мы переодевались, Ольга Петровна хлопотала по хозяйству. На столе появилась безупречно белая скатерть, а на ней довольно редкое для тайги угощение: свежие огурцы, редиска, творог. Сначала такое гостеприимство даже несколько озадачило меня: по сложившимся представлениям, жители далеких таежных поселков — народ угрюмый, необщительный. И вдруг такое хлебосольство…

Уже потом, когда, поужинав совсем не по-таежному, мы пили чай с клюквенным вареньем домашнего изготовления, Ольга Петровна, хозяйка дома, прояснила мои сомнения. Оказывается, все дело было в престиже «первой семьи Мирного» — Михаил и Ольга Таборовы были основателями поселка геологов на «Трубке Мира». Они жили здесь дольше, чем кто-либо другой, — уже целых одиннадцать месяцев. Понятно, что, имея «столько» времени для устройства своего быта, «такие» преимущества перед остальными семьями Мирного, чета Таборовых никак не могла ударить лицом в грязь перед гостем. Это была профессиональная гордость новоселов перед приезжим человеком.

Семья Таборовых оказалась вообще очень интересной. Это была типичная «алмазная» семья. Все началось с «алмазной» свадьбы.

Оля Хромовских и Миша Таборов впервые встретились весной 1949 года в вилюйской геологоразведочной партии.

Встретились, познакомились, полюбили друг друга. Осенью, когда геологи партии открыли в среднем течении реки первые вилюйские алмазные косы, начальник партии Файнштейн предложил отметить это событие свадьбой Хромовских и Таборова.

— Все равно у них дело к финишу идет, — говорил Файнштейн. — А это будет даже интересно — свадьба в честь открытия алмазных месторождений.

Оля и Миша сначала были смущены такой пышностью, но потом согласились. Первую «алмазную» свадьбу сыграли в первом деревянном доме, выстроенном на первой вилюйской алмазоносной косе «Соколиная». Молодые — в брезентовых куртках, в ватных штанах и резиновых сапогах — сидели в «красном углу» — там, где были свалены кирки, лопаты, грохоты. По правую руку расположился «алмазный» посаженый отец — Григорий Файнштейн, по левую руку «алмазные» шафера: рентгенолог Старожук, нашедший первый вилюйский алмаз, и Юра Хабардин.

Стол был сервирован двумя сортами «вин»: неразведенным спиртом (для мужчин) и разведенным спиртом (для женщин). Список закусок исчерпывался тремя блюдами: сухарями, мясными консервами и баклажанной икрой (дело было к осени, и продукты в партии, естественно, кончались).

Словом, свадьба удалась на славу. Пели, шутили, смеялись, несчетное число раз провозглашали «горько». Во время одного из «горько» жениху пришлось временно оторваться от выполнения своих прямых обязанностей, так как его и Файнштейна вызвал дежурный по лагерю: начался дождь, и Вилюй стал заливать разведочные шурфы и траншеи, прорытые на косе «Соколиная». Жених и посаженый отец вернулись через полчаса. Начальник партии постучал складным ножом по консервной банке, прося тишины.

— Леди и джентльмены, — сказал Файнштейн, который вообще был склонен ко всяческим сравнениям из области искусства и литературы. — В начале нашего торжества, за неимением ничего другого, мы сделали нашей очаровательной невесте самый дорогой подарок, который когда-либо получали невесты во всем мире: мы подарили ей целую алмазную косу — косу «Соколиную». Но пока мы тут предавались винопитию и кричали «горько», пошел дождь, и подарку нашей уважаемой невесты угрожает затопление. После трезвого анализа сложившейся обстановки выношу на ваше обсуждение следующее предложение: допить весь имеющийся спирт и организованно выйти на борьбу с наводнением.

Предложение было принято единодушно. Быстро выполнив его первую часть, весь свадебный кортеж во главе с женихом, невестой, посаженым отцом и шаферами, разобрав из «красного угла» кирки и лопаты, двинулся на осуществление второй части. Последовательность и логика сделанного посаженым отцом предложения были бесспорны: до самого утра пришлось под проливным дождем на свирепом холодном ветру рыть отводные канавы, накрывать траншеи досками, ставить щиты. Наводнение было отбито, свадебный подарок был спасен от затопления. Так прошла первая брачная ночь супругов Таборовых.

С тех пор Михаил и Ольга остались в Якутии навсегда. Они бродили с поисковыми отрядами по тайге, работали на вновь открытых месторождениях, уплывали далеко на север по угрюмым полярным рекам. Вопреки прогнозам многих скептиков, перебивавшихся в тайге на холостом положении и считавших, что супружескую жизнь при морозах в шестьдесят градусов наладить нельзя, семейному счастью Михаила и Ольги не мешали ни брезентовые палатки, ни вечное бродяжничество по тайге, ни суровые якутские морозы. Оно росло и крепло, это счастье, на зависть скептикам, нытикам и прочим пессимистам. Они носили его с собой в походных рюкзаках — маленькое, не требующее много места, компактное (тем и уютное), надежное, верное, трудное семейное счастье.

…Осенью 1955 года Таборовы жили в Нюрбе. Однажды Михаила вызвал к себе начальник экспедиции Бондаренко. В кабинете у него уже сидели главный геолог Амакинки Ростислав Константинович Юркевич и опытный таежник старший коллектор Иннокентий Прокопьев.

— Получили с Иреляха радиограмму от Хабардина, — сказал Бондаренко и протянул Таборову условный текст радиограммы.

— «Закурили Трубку Мира. Табак отличный», — прочитал вслух Михаил.

— Судя по радиограмме, — сказал Юркевич, — найдено коренное месторождение с очень богатым содержанием алмазов. Необходимо немедленно, не дожидаясь следующей весны, начинать рядом с трубкой строительство поселка. Мы долго подбирали кандидатуры для выполнения этого ответственного задания и остановились на вас с Прокопьевым.

Михаил и Иннокентий, польщенные словами главного геолога, переглянулись и улыбнулись.

— Главная задача состоит в том, — сказал Бондаренко, — чтобы до наступления зимы забросить на трубку людей, снаряжение, запасы продовольствия. Так что будете, товарищи, прорубать окно из тайги на Большую землю, будете закладывать, может быть, первый якутский алмазный город.

…Через неделю группа строителей во главе с Таборовым и Прокопьевым доставила на тридцати лошадях первую партию грузов к «Трубке Мира». На трубке никого не было: отряд Хабардина уже давно ушел вниз по Иреляху. Иннокентий и Михаил нашли зарубку, сделанную Хабардиным на лиственнице, разгрузили около нее лошадей, присели перекурить.

— Надо бы нам как-нибудь обозначить этот лог Хабардина, — сказал Прокопьев, оглядывая окутанную сырым туманом лощину.

— Давай прямо так и назовем: «Лог Хабардина», — предложил Таборов.

Сказано — сделано! Прокопьев выстругал дощечку, заострил оба конца — получилось нечто вроде стрелки-указателя. На дощечке Кеша написал чернильным карандашом: «Лог Хабардина. Собственность Амакинской экспедиции».