Юрий Корнилов - Горячее сердце

— Если у таких, которых вам жалко, доля такая, то вы-то зачем к Власову? Мало того — еще и в шпионскую школу.

— Дурак был. Думал: что плен, что РОА — одна нечистота́. А там хоть кормили.

Догадка в отношении таких, как Алтынов, возникшая у пленных еще тогда, в разгар событий, совпадала с версией следователя Ковалева. Алтынов на исходе войны искал возможность выйти сухим из воды. Теперь нет сомнений, что Алтынов из 624-го карательного не отчислялся. Несостоятельна и другая версия — водворен в лагерь немецкими разведывательными органами. Если бы Алтынов планировался на будущее как агент, то во власовскую армию его бы ни в коем случае не позволили завербовать…

— Казаков, в своих показаниях армейским следственным органам вы называли пленного летчика по прозвищу Сашка-СБ. Помните?

— Этого парня я никогда не забуду, — вскинул голову Казаков, выказывая уважение к тому, чего сам лишен.

— Позже не приходилось что-нибудь слышать о нем?

— Нет.

В приоткрывшуюся дверь заглянул офицер из оперчасти, помаячил Дальнову. Павел Никифорович вышел и вернулся минуты через две. На пытливый взгляд Орлова сказал:

— Может, завершим тут?

— В сущности, я уже завершил.

Орлов вызвал охрану, велел увести Казакова. Когда дверь закрылась, Павел Никифорович сказал товарищу:

— Сигнал из Верхней Тавды. Алтынов стал подозрительно беспокоен.

Вернуться в Россию, пусть даже советскую, — эту клятву, данную сгоряча, от отчаяния, Леопольд Савватеевич Мидюшко вскоре забыл. Вначале его, хозяина удачно приобретенного в Трабзоне питейного заведения, приголубила турецкая военная разведка, а потом и американская.

В 1949 году, когда Центральное разведывательное управление США, обуреваемое идеей создания вооруженного антисоветского подполья, стало наиболее интенсивно засылать агентуру в СССР, появился в Трабзоне и Прохор Савватеевич Мидюшко. Братьям не только по крови, но и по делу, нечего было скрывать друг от друга, и Прохор поведал престарелому единоутробному единомышленнику о своих одиссеях.

Вскоре после капитуляции Германии в американском лагере для немецких военнопленных он быстро сошелся с кем надо. Сначала работал с «перемещенными», отбирал полезных людей для новых хозяев, в 1946 году уехал за океан. В ведомстве генерала Уильяма Д. Донована, в котором подвизались даже такие русские эмигранты, как князь Сергей Оболенский и другие видные лица, поднабрался кое-каких навыков в разведывательной работе. Когда это управление стратегической службы (УСС) было реорганизовано в ЦРУ (1947 год), Мидюшко получил место уже с четко очерченными функциями — стал заместителем начальника американской разведшколы в небольшом западногерманском городишке Имменштадте. На него легла ответственность за подготовку агентуры, засылаемой на территорию Советского Союза. Обязанности свои выполнял со всем старанием. Время от времени его можно было встретить на засекреченном аэродроме Фюнтенсбрука, где перед заброской в советскую глубинку давал последние наставления своим питомцам. В 1949 году впервые прилетел в Турцию руководить засылкой агентуры с ее территории.

С этого времени и до 1954 года, когда заброска агентуры на советскую землю приобрела наибольший размах, побывал в Турции неоднократно, но поработать вместе с братом Леопольдом не пришлось. На шестьдесят пятом году жизни, вскоре после свидания с Прохором, он скончался от сердечного приступа.

Так что в июне 1955 года, когда чрезвычайно легкомысленный Петька Сомов по наущению солагерника Андрона Алтынова направлялся в Трабзон, там не было ни Леопольда Мидюшко, ни его братца Прохора. Не было и «Сибирских пельменей». В питейном заведении сидел уже новый владелец — пузатенький турок в красной феске.

Вместе с тем советской разведкой было установлено, что у Прохора Мидюшко кроме брата Леопольда, некогда обосновавшегося в порту Трабзон, есть еще сестра — Людмила Савватеевна Сарычева. В 1920 году она с мужем, кутеповским офицером, как и многие другие родственники военнослужащих армии Врангеля, эмигрировала. Поручик Сарычев, в отличие от Леопольда Мидюшко, сумел спасти жену даже в ужасных условиях острова Лемноса, до отказа забитого российскими беженцами, а затем и вывезти в Болгарию.

В 1923 году во время фашистского переворота в Софии ввязавшийся в него русский поручик Сарычев был убит. Что стало с сестрой Людмилой, не знали ни владелец кабака в Трабзоне Леопольд Мидюшко, ни его заблудившийся в севастопольском порту младший брат Прохор.

А судьба Людмилы сложилась по-своему неплохо. Рано овдовев, она не осталась одинокой. Вышла замуж за болгарского гражданина, произвела на свет двух милых славяночек и лишь время от времени с искренней женской болью вспоминала бесследно исчезнувшего девятилетнего Прохора.

Ее-то, используя все имеющиеся возможности, и разыщет Прохор Савватеевич. Размякнет зачерствевшая душа, потянет повидать сестру. Хотя бы издали.

В Софию Мидюшко прилетит под видом коммерсанта одной из торговых фирм ФРГ и, разумеется, под другим именем. Таможенная служба аэропорта усомнится в подлинности документов зарубежного гостя, пригласит его для выполнения кое-каких формальностей, и он получит исчерпывающие, подкрепленные документами разъяснения относительно того, кто он есть на самом деле.

Среди встречавших Мидюшко сотрудников советских и болгарских органов госбезопасности будет и начальник следственного отдела УКГБ по Свердловской области Николай Борисович Орлов — ученик и друг погибшего на войне чекиста Константина Егоровича Яковлева.

Людмила Савватеевна ничего не будет знать об этой операции. Давняя душевная рана, нанесенная нелепой и тяжкой разлукой, зарубцевалась, и бередить ее было бы просто бесчеловечно.

О выводе изменника Родины, военного преступника и агента иностранной разведки на территорию дружественной страны старший лейтенант Новоселов узнает, конечно, гораздо позже. Сейчас из шифровки Центра он получил только более полное представление о Прохоре Мидюшко и уяснил, насколько важно иметь всесторонние сведения о злодеяниях, совершенных им на многострадальной земле Белоруссии в годы фашистской оккупации. Об этом и состоялся разговор по телефону Юрия Новоселова со следователем Ковалевым.

— Все будет в порядке, дорогой Юрий Максимович, — заверил Ковалев и в свою очередь продиктовал, что надо сделать оперработникам до его возвращения. В частности, уточнить местонахождение бывшего узника «Шталага-352» Ивана Павловича Раскатова, 1904 года рождения. Известно, что он в 1952 году выехал из Витебска в Горький или Куйбышев.

— Юра, — восклицал Ковалев, — ты представляешь, насколько он обогатит досье негодяя Алтынова!