Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Если Гудини попадали в отчаянное положение, они всегда могли подработать недельку-другую в цирке Коля и Миддлтона в Чикаго. Импресарио цирка, Хеджес, был жестким человеком, но питал слабость к артистам, попавшим в беду. Кроме того, все знали, что он оплачивал проезд по железной дороге.

Гарри и Бесс вновь отправились в путь. После работы у Коля они подались на юг. В Сент-Луисе их цирковая карьера пережила едва ли не самый длительный застой. Все усугублялось приближением зимы. Было ужасно холодно. А их бесценный «волшебный сундук» изъяла транспортная инспекция за неуплату 10 долларов за провоз багажа.

Бесс и Гарри наскребли полтора доллара, на которые сняли сроком на неделю маленькую спаленку. Нерешенной оставалась проблема питания. Комната не обогревалась, хотя в ней и стояла чугунная печка, и Гарри опасался, что в неотапливаемой комнате Бесс, которая никогда не отличалась крепким здоровьем, может заболеть воспалением легких. Он обратился в театр водевилей, и ему разрешили поселить Бесс на теплом балконе в зрительном зале. Такие услуги были в порядке вещей и оказывались бесплатно. Сам же Гарри занялся поисками работы, хлеба насущного и дров для печки.

Работы не было — пожалуй, никогда в истории Сент-Луиса его жители не проявляли такого безразличия к карточным фокусам и освобождению от пут (Гудини временно отказался от титула Короля наручников: наручники остались в конфискованном сундуке).

Тогда Гарри, безумно голодный и замерзавший на улицах чужого города, пошел на крайность. Молодой человек, которому было стыдно за ночь, проведенную в тюрьме, и который был послушным сыном ученого и учителя, стащил полдюжины картофелин. Он использовал свое умение отвлекать внимание и украл их у какого-то лавочника.

По пути домой, забрав Бесс из театра, он нашел на помойке большой упаковочный ящик. С шестью украденными картофелинами и запасами бросового дерева для печи молодые люди вернулись в комнату, которую снимали, и заперлись в ней, отгородившись от темного холодного мира.

Через несколько минут древняя печка завыла, занялись доски упаковочного ящика. Бедняги испекли картофелины и стали ждать, пока благословенное тепло не распространится по всей комнате.

Когда Гарри разбивал ящик, писала позднее Бесс, у него возникла мысль, которую он позже воплотил в своем знаменитом трюке освобождения из упаковочного ящика. Эта мысль пришла к нему, когда он ломал доски ящика кулаками. Он задумчиво сказал: «Лучше-бы они сколачивали ящик не такими длинными гвоздями».

Когда истек недельный срок аренды комнаты, Гудини не пали духом. Утром Гарри, как обычно, проснулся полный уверенности в том, что наступил его великий день. Так и случилось. Он вернулся домой с вестью, что «Гудини» временно прекращают существование. Отныне есть «Ранер-Спарклинг Комеди Тим». Гарри удалось устроиться в «Ишер мьюзик-холл», заявив там, что они — клоуны!

Бесс знала, что жизнь с Гарри полна неожиданностей и потрясений. Она уже ко всему привыкла, поэтому у нее возникли только сомнения относительно ее гардероба. Но Гарри развеял и их.

«Ты прицепишь на голову бант и выйдешь в ночной сорочке, подвернув ее таким образом, чтобы получилось детское платьице. А я оденусь «под карту»— заявил он. У них не было выбора: приличная одежда осталась в сундуке вместе с наручниками.

Сложнее всего было с деньгами. Другие артисты эстрады, если им внезапно нужен был новый текст, могли истратить доллар на экземпляр мэдисонского «Баджета», ежегодника, в котором печатались шутки, скетчи, драматические и комические рассказы, остроты и вообще всякая всячина. Гудини были настолько разорены, что не могли потратить даже такую мизерную сумму. Гарри и тут нашел выход: он пошел в парикмахерскую, просмотрел старые юмористические журналы и наметил план представления.

Тирольские песнопения Бесс и неистовые усилия Гарри-клоуна дали неожиданный результат. Публике они понравились! Быть может, зрителям нравилось смотреть, как молодые люди из кожи вон лезут, чтобы рассмешить их. Так или иначе, Гарри и Бесс оставили в шоу, правда, на низкой зарплате. За вторую неделю они получили двадцать пять долларов вместо первоначально оговоренных тридцати. В последний день выступлений Гарри торжественно объявил, что он не клоун, а Гудини — Король карт и наручников. Импресарио холодно ответил: «Никогда о тебе не слышал. Что за номера ты делаешь?»

Гарри описал свою программу, изрядно привирая и приукрашивая ее. Но говорил он так убедительно, что ему предложили забрать свои «магические» принадлежности со склада и остаться в театре на третью неделю. Естественно, при условии, что он исполняет свои трюки ненамного хуже, чем живописует их. За эту третью неделю публика насмотрелась фокусов вволю. Гудини оставили с повышением зарплаты до тридцати долларов. Маятник их судьбы вновь качнулся вверх.

Но затем удача изменила им. В Милуоки директор мюзик-холла обманул молодых людей, не заплатив ни цента. Тогда они опять послали сигнал бедствия Хеджесу и были на неделю приглашены в Чикаго. Чувствуя, что судьба вновь благосклонна к ним, Гарри поставил все оставшиеся деньги на кон в карточной игре и продулся. Теперь у него не осталось ничего, кроме непоколебимой уверенности (то спокойной, то временами неистовой) в свое величие и в то, что признание не за горами.

Но будущее готовило ему встречу с «Калифорния Консерт Компани», иллюзионом под руководством «доктора» Хилла. Хилл был видным бородатым мужчиной с длинной, до плеч, шевелюрой. Он любил поболтать о чудесных свойствах изобретенного им эликсира и отличался пристрастием к виски. Его партнер, «доктор» Пратт, играл на маленьком переносном органе, называемом «мелодик». Это был престарелый джентльмен похожий на священника на покое. Парочка очень напоминала Короля и Герцога у Марка Твена. Воистину, природа копирует искусство!

В ходе представления Бесс исполнила несколько сентиментальных песенок, забавляя праздных оболтусов. Пратт сидел у шкафчика в конце фургона. В конце концов «доктор» Хилл принимался громогласно превозносить уникальные возможности своего целебного снадобья. Гудини ходил в толпе с бутылочками «эликсира». Во время дневного представления рекламировался вечерний «большой концерт и драматическое зрелище», который состоится в местном общественном центре. Здесь Гудини уже не ходил среди публики. Во все же это было совсем не то, что у Тони Пастора.

Артисты, присоединявшиеся к труппе, чтобы прокормиться, с удовольствием ее покидали, как только подворачивалось что-нибудь получше. Опыт, приобретенный в «великой фармацевтической фантасмагории», был отнюдь не уникален. Китоны, Джо и Мюра тоже отбывали повинность. У них был резвый, хотя еще грудной сынишка, которого Гарри сразу прозвал Кутилой. Но даже работая на «Калифорниа Консерт Компани», он внес свой вклад в историю цирка.