Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

В заштатных цирках можно было халтурить напропалую. Но в шоу, пользующемся шумным успехом, публика хочет видеть все самое лучшее, и артист обязан вести себя соответственно, — заявил Мартин Бек и добавил: «Я дам вам семьдесят долларов, а если вы им понравитесь/увеличу оплату».

Они начинали в Сан-Франциско в первых числах июня. Когда Гудини садились в поезд, у них оставалось всего пять долларов. Учитывая стоимость еды, Гудини захватили с собой в дорогу корзину с провизией и устроились вдвоем на верхней полке.

На второй день поездки еда начала портиться. Для пассажиров со скромным запасом провизии проводник готовил-на небольшой плитке легкую закуску и кофе. Но этого не всегда хватало и Гудини питались скудно, пока не доехали до Альбукерке. Там они должны были простоять пару часов, и Гарри, как всегда неутомимый, сошел с поезда размять ноги. Бесс осталась в вагоне, изнемогая от жары.

Поезд стал набирать скорость, и Бесс уже начала тревожиться, когда появился Гарри, неся большой сверток. Он проходил мимо игорного дома, вошел туда с тремя долларами, а вышел с сорока пятью. В свертке было мороженое, которым он принялся угощать пассажиров. В этот день судьба его сделала резкий зигзаг. Ему больше никогда не придется выступать в дешевых театрах.

Требования Мартина Бека оставить карты, шелк, голубей и сосредоточиться на наручниках и заключительном трюке (который по настоянию Бека был назван «исчезновение») поразило Гудини не меньше чем предложение семидесяти долларов в неделю. Фокусника без карт, платков и голубей он и вовсе не считал фокусником.

Бек делал ставку на новизну их представления. Театры восточных штатов подозрительно относились к совершенно новым представлениям, за исключением тех, что приобрели известность за рубежом. Восточные театры ориентировались на семейную аудиторию, на зрителей, приходивших каждую неделю и предпочитавших старых любимцев, которые выступали с уже знакомыми программами. Новый материал пускался лишь затем, чтобы придать пикантность рекламе. Но на Западе жили люди с авантюристической жилкой. Они аплодировали даже после совершенно незнакомого номера, если он им нравился, и освистывали, если нет. Мартин Бек был уверен, что им придется по душе исполненный напряжения номер, во время которого сильный молодой человек с обаятельной улыбкой предлагает публике так сковать его, чтобы он не смог освободиться.

Работая с Беком над сокращением своего номера, Гудини решил, что надо обезопасить себя от незнакомого инвентаря (при воспоминании о вероломстве сержанта Уолдрона с заклинившими наручниками его все еще бросало в дрожь).

В западных городах могли существовать наручники, о которых Гарри даже никогда и не слышал и для которых у него не было подходящих ключей или отмычек. Он должен быть осторожен, он должен думать о себе и Бесс, так как она робела перед шумной публикой.

Гарри нашел один верный способ прикарманивать наручники. Он с обаятельной улыбкой спрашивал публику: «Если я освобожусь, могу ли я их сохранить как сувенир?» Публика обычно соглашалась, и владелец, не желая прослыть сквалыгой, вынужден был отвечать «да». Таким образом Гарри приобрел множество пар стандартных наручников. Иногда ему приходилось, сидя в шкафу, обрабатывать наручники напильником, если заедал замок. Тогда резким рывком он мог открыть наручники. Это значительно упрощало дело, а в случае каких-нибудь неожиданностей он мог выдать пару других наручников за те, которые на него надевали.

Наконец Гудини понял, что предложение надеть на него наручники, имевшиеся в зале, далеко не всегда дает результат. Мало кто из зрителей носит эту штуковину в кармане или на поясе. Поэтому Гарри подсаживал в зал двух-трех человек с наручниками, дабы придать номеру динамизм. А если ты заранее готовишь наручники, почему бы не воспользоваться этой уловкой, чтобы обезопасить себя от неприятностей? Разумеется, он был готов в случае нужды справиться с любым замком.

Ключи, которыми он пользовался, Гарри прятал в в самых разных местах. Он обнаружил, что ключи, если их немного подпилить, подходят ко многим наручникам и кандалам. Это позволило сократить число ключей и отмычек.

Секрет успеха номера с наручниками заключался в том, что публика подозревала о существовании ключей и приспособлений для отпирания. Трюк с «абсолютно обнаженным артистом» был убедителен, но он годился только для газетчиков. Однако этим трюком не стоило пренебрегать. Играя в театрах «Орфей», Гарри сбегал из тюрьмы в каждом городе!

Полиции Сан-Франциско Гудини впервые представил представитель фирмы Бека. Полицейские надели на него все наручники и кандалы, которые у них имелись, и Гудини прибавил к ним пару из своей сумки. Он объяснил, что это для фотографов, для пущей зрелищности. Он быстро постиг важное правило работы артиста: важно не то, что ты делаешь на самом деле, а то, что публика, включая зрителей в театре или репортеров в полицейском участке, думает о тебе.

Например, репортерам совершенно не обязательно было знать, что большинство самых замысловатых наручников принадлежали Гудини. Полицейские, которые надевали их на него, проверяли механизм, открыв и защелкнув его как Гарри им и велел.

Газетчикам просто нужны были сенсационная статья и эффектная фотография, и Гудини быстро научился преподносить им и то, и другое. Дабы заручиться дружбой репортеров, он не скупился, и на угощение. Самым главным для них было виски, но и бутерброды котировались довольно высоко: ведь платили в редакциях газет совсем немного.

Гарри пришлось потрудиться, чтобы сдружиться с прессой и полицией. Гудини нашел ключи к сердцам полицейских очень простым способом: он говорил им, что газетчики, конечно, неплохие парни, но слишком уж большие всезнайки. И предложение «оставить их с носом» обычно бывало по сердцу блюстителям порядка.

Взяточничество среди полицейских в Америке распространено не так широко, как в других странах. Многих офицеров мзда могла оскорбить. Другое дело— тюремщики. Во всяком случае, в 1899 году. Гарри Гудини обнаружил, что к большинству из них не подступишься, пока не пригласишь на обед «с индейкой» самого надзирателя и его жену и не сунешь им вкрадчивым движением пятидолларовую бумажку — «скромный подарок вашим детишкам». Эти слова обычно сопровождались обворожительной улыбкой и помогали сотворить чудо: Гарри получал возможность рассмотреть ключ камеры, в которую он вскоре должен был быть заключен под неусыпным наблюдением газетчика. В одной руке он прятал мягкий ластик, каким подчищают карандашные рисунки в художественных школах. Ластик этот — идеальное приспособление для снятия отпечатка с ключа.