Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Репортеры страшно веселились, а у публики такой сеанс имел несравненно больший успех, чем гудиниевский подводный ящик или смирительная рубашка в положении вниз головой.

В этом году ему исполнился пятьдесят один год, как раз в пасхальное воскресенье. Он сделал себе в этот день подарок, купив Бесс новый наряд к пасхе.

Турне кончилось там же, где началось, а именно на нью-йоркском ипподроме, где Гарри показал трюк со ста двадцатью иголками.

Скорее для Бесс, чем для себя, снял он в Гленхеде, Лонг-Айленд, коттедж на лето, рассчитывая немного отдохнуть. Но отдыхать ему было некогда. После нескольких дней купания и солнечных ванн, он начал работать над осуществлением мечты всей своей жизни, над полным вечерним представлением, в котором он мог бы объединить все лучшее, сделанное им в области магии, над своего рода экстравагантной гудиниадой. Там бы он показал фокусы с картами и шелковыми шарфами, иллюзии е появляющимися и исчезающими прекрасными девушками, различные освобождения, заканчивающиеся его старым добрым «вверх тормашками», привидения и грифельные послания. В таком гала-концерте он смог бы показать все что угодно, он сумел бы «дать им жару».

Готовясь к такому представлению, Гудини в то же время продолжал читать цикл лекций об уловках спиритов и гадателей перед слушателями нью-йоркской полицейской академии.

Но все чаще и чаще возникали тревожные мысли о будущем. Он был слишком искушенным артистом, чтобы не понимать, что его борьба с медиумами не может длиться вечно. Поэтому он должен был найти какую-то замену этой исчерпывающей себя теме.

Гудини всегда был заядлым карточным фокусником. Демонстрируя свою ловкость полицейским, он понял, что они больше интересуются уловками профессиональных карточных игроков, ведь к ним постоянно обращались молокососы, проигравшие жуликам большие деньги. «Как они это сделали? Они надули меня, играя моими собственными картами!» — спрашивали пострадавшие, и полицейские не знали, что ответить. У Гудини возникли планы, которыми он делился только с самыми близкими помощниками. Он должен начать кампанию против карточных шулеров, показать их уловки на сцене.

Но для этого ему нужно было упражняться до изнеможения. За годы, посвященные освобождениям и медиумам, он не практиковался в картах, а искусное исполнение карточных фокусов требует настоящего профессионализма.

Как и многие другие проекты Гудини, этот тоже не был оригинальным. Были многочисленные «исправившиеся» шулера, долгие годы выступавшие на ярмарках. Их демонстрации нечестной игры, карточных подтасовок и хитростей собирали множество любопытной публики.

Между тем еще далеко не все возможности были исчерпаны и в показе уловок спиритов. Можно было повторить снова друга Гудини Эла Джонсона, вместе с которым он основал клуб артистов: «Не уходите, ребята, вы еще не все видели!»

Осенью мечта Гудини сбылась. Он отправился в турне, подготовив полное вечернее представление. В прошлом он дважды пытался осуществить это, но терпел неудачу. Теперь он был твердо намерен костьми лечь, но довести дело до конца.

Варьете яростно боролось за существование, но полное вечернее шоу все еще могло иметь шумный успех в провинции, где не было больших эстрадных театров и где, как был уверен Гудини, жаждали сенсационных зрелищ.

Представление, впервые показанное осенью, длилось два с половиной часа. Гудини почти непрерывно был на сцене. В первом акте он показал свою интерпретацию «Мечты скупца», которую назвал «Деньги ни за что». Он также показал свою версию знаменитой «лампы йога» Гарри Келлара: вначале зрители видят лампу, светящуюся сквозь наброшенный на нее носовой платок, затем произносятся магические слова, платок быстро поднимается… лампы нет. После этого фокуса Гудини показывал множество других, основанных на использовании шелковой ткани. Затем неожиданно появлялся живой кролик; девушка превращалась в розовый куст; сжигались, а затем снова восстанавливались куски разорванного одним из ассистентов тюрбана. Затем следовал трюк с иголками. На сцене появлялась Бесс, которую Гудини представлял публике, следующим образом: «Вот девочка, с которой я путешествую уже тридцать один год». Вместе они исполняли «метаморфозу»: радиоприемник, из которого лилась громкая музыка, накрывался шелковым платком и сразу же исчезал, причем в момент дематериализации музыка резко обрывалась. Один из фокусов был настолько стар, что большинство зрителей его никогда не видело, да и не слышало о нем: пять карт, выбранных одним из зрителей, разрывались на мелкие кусочки, которые засыпались в волшебное короткоствольное ружье с раструбом. Ружье выстреливало в позолоченную звезду, а карты, совершенно целые, появлялись на кончиках пальцев фокусника. Под шелковым платком обнаруживался аквариум с живыми золотыми рыбками. Оглушительно звеня, исчезали и появлялись будильники.

Второй акт начинался с освобождения из смирительной рубашки; затем Гудини быстро отвязывался от столбов, выходил из гробов, разного рода ящиков и так далее. Заканчивал он обычно камерой для пыток водой.

Третий акт был посвящен разоблачениям местных медиумов, сведения о которых его тайные агенты собирали в течение нескольких дней, предшествующих началу гастролей. Тут он пускал в ход всю свою тяжелую артиллерию. Медиумам, казалось, льстило внимание Гудини, они, как правило, посещали его представления. Гудини, разглядев их среди публики, высвечивал их прожектором и делился со зрителями различными забавными случаями из их практики, известными ему благодаря агентам или даже построенными ими: то одна женщина, бывшая, конечно, агентом Гудини, получила на сеансе послания от своих мужей, тогда как на самом деле она была старой девой, то девушка получила послание от своей якобы умершей матери, хотя ее мать, жившая в Бруклине, пребывала в добром здравии.

Медиумы, освещенные прожектором и осыпаемые градом обвинений, поспешно ретировались из зала. Иногда, правда, впоследствии выяснялось, что медиум, подвергшийся таким нападкам на сцене, вовсе не медиум, а один из дальних родственников Гарри или Бесс, нанятый Гудини для этой цели. Ну что ж, тогда все это можно было объявить забавной шуткой.

Высказывались предположения, что самые сенсационные разоблачения медиумов на сеансах, на которых Гудини появлялся в облике выжившего из ума старика, часто были инсценировкой. Кое-кто из медиумов, будучи уверенным, что преданность их поклонников непоколебима, были не прочь участвовать в таком спектакле за вознаграждение. Все это вполне вероятно, хотя мы так и не знаем, какие из этих разоблачений были настоящими, а какие — подстроенными. В любом случае газетная шумиха гарантировала надежную рекламу.