Геннадий Яковлев - Сотрудник уголовного розыска

Мы немного не дошли до отделения, когда я, приостыв, решил отпустить Хлыста. Что я мог сделать ему? Ничего. О случившемся мы с Фотеем помалкивали: Знали, что товарищи нас засмеют.

— Иди, — говорю, — ладно, контра. Но знай: все равно тебе от правосудия не уйти. Я тебя поймаю.

— Спасибо, товарищ сыщик, и я вам даю слово: лично у вас я вытащу кошелек в самое ближайшее время. Как только у вас появятся деньги…

Честно сказать, меня эта угроза напугала. Я теперь уже хорошо знал, что Хлыст виртуоз своего дела и слов на ветер не бросает. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, начал готовиться к встрече. Первым делом занял денег, купил в магазине четыре десятка рыболовных крючков самых различных размеров. Придя вечером домой, вывернул карманы своих брюк и пришил все крючки таким образом, что в карман просунуть руку было можно, а вот вытащить обратно — едва ли.

Утра я ждал с нетерпением. Все ворочался с боку на бок так, что моя проржавевшая кровать скрипела и пищала на сотни ладов.

— Успокоишься ли ты, наконец? — взмолился Фотей. — Знаю, скребет у тебя в животе. Каюсь, что проглядел наши деньги. Но теперь уж потерпи, завтра получка, и мы наедимся до отвала. Если захочешь, пойдем в ресторан. А сейчас спи. И лучше храпи, но не скрипи кроватью, а то я из-за этого скрипа спать не могу.

На следующий день зарплату нам выдали часов в десять. Мы с Фотеем тут же решили сбегать на угол в харчевню, или, как мы ее окрестили — «Бристоль», где обычно продавалась дешевая кровяная колбаса и ситный хлеб. Только сходить перекусить мне не пришлось, перед самым выходом меня встретил начальник.

— Зайди-ка, голубь, — позвал он меня тихо и ласково.

Я уже хорошо знал, что у нашего начальника это кульминационная точка накала.

— Садись, орел-сыщик, и расскажи мне, как ты ловишь вора-рецидивиста Ваньку Хлыста?

Я начал красочно описывать свои операции.

— Так-так, — повторял начальник, многозначительно поскрипывая своим новым кожаным ремнем. Больше скрипеть ему было нечем. Его сапоги, как и мои, просили каши, а о хромовой комиссарской куртке он только мечтал. Когда я доложил о всех операциях, начальник подошел ко мне вплотную и, глядя мне прямо в зрачки своими рыжими глазами, закричал:

— А об операции на рынке почему не докладываешь?! Как у вас с Фотеем деньги Ванька Хлыст украл?! Почему утаил?

Уже потом я узнал, что Фотей проболтался одному нашему парню обо всем, а тот своему товарищу, так слух докатился до начальника.

— Ты опозорил нас всех! — возмущался начальник. — Ты выставил всех нас на посмешище классовым врагам! Над нами потешается весь город… Два дня сроку тебе, — тяжело перевел дух начальник, — не поймаешь Ваньку Хлыста с поличным, выгоню из угрозыска и тебя, и Фотея.

Вышел я от начальника со страшной головной болью. Причина, конечно, была не только в нервном потрясении, но и в том, что мы с Фотеем благодаря Ваньке изрядно попостились.

Я понуро сел в трамвай и решил поехать домой. Отоспаться, наесться, а уже потом на свежую голову решать, что делать дальше. Из угрозыска уйти так просто я не мог. Любил эту работу уже в те дни. Мне казалось, что мы с Фотеем найдем какой-то выход.

Вдруг я подскочил на своем месте от страшного крика. В трамвае все задвигались, заволновались. Люди придвинулись ко мне.

А рядом со мной орал, как ошпаренный, Ванька Хлыст. Я схватился за карман. В моем кармане была рука Хлыста.

Крючки намертво держали его руку.

— Товарищи! — обратился я к людям. — Прошу обратить внимание на гражданина, рука которого у меня в кармане. Это известный карманный вор.

— Ах, негодяй! — заговорили граждане. — Мерзавец! Избить его мало.

Я успокоил всех и записал свидетелей. А Ванька Хлыст, король карманников, покорно держал руку в моем кармане.

Это произошло в Сочи в конце двадцатых годов.

Часов в восемь вечера в центральный ресторан вошел мужчина лет тридцати пяти с солидным желтым портфелем в руке. Он был высок, хорошо сложен, лицо с крупными приятными чертами, светлые, короткие волосы.

В ресторане прожигали последние свои золотые бывшие нэпманы, тоже бывшие поношенные офицеры, десятка полтора темных личностей, неизвестно почему называющих себя интеллигентами, и просто любители выпить. Многие сразу обратили внимание на вновь вошедшего: слишком уж необычно он оказался одетым для жаркого, душного июля. Если мужчины сидели в рубашках, а женщины в легких декольтированных платьях, то блондин был в дорогом вечернем костюме, белой рубашке, галстуке и белых лайковых перчатках. Он явно понравился немногочисленным представительницам прекрасного пола.

Блондин слегка улыбнулся сидевшей в компании трех мрачных личностей красавице вдове морского капитана Каролине Бузылевой и уверенно прошел к буфету.

За стойкой командовал краснощекий старичок со странной, но вполне соответствующей его внешности фамилией — Коротыш. Старик исполнял обязанности буфетчика и одновременно администратора зала. В ресторане Коротыш проработал не один десяток лет и своим лисьим чутьем сразу узнавал особенных, значительных клиентов. Поэтому дальнейшее не вызвало у него никакого удивления. Новый клиент поздоровался и заговорил приятным, чуточку хрипловатым голосом:

— Меня зовут Павел Иванович. Я сегодня именинник. Знакомых в вашем прекрасном городе у меня нет, и, с вашего позволения, я хочу угостить всех здесь присутствующих. Сколько будет стоить это удовольствие?

— Простите-с, — наклонил большую круглую голову со лбом математика Коротыш. — Угощать гостей вы изволите весь вечер?

— Да, конечно. До закрытия вашего заведения, черт побери… И прошу на столы подавать все самое свежее, самое лучшее.

— Ясно, уважаемый…

Буфетчик наморщил большой лоб, потер висок (как бы побольше урвать с богатого клиента?) и, глядя ясными глазами в лицо Павла Ивановича, уверенно выговорил:

— Семь тысяч рублей… Пожалуй, хватит… Мы получили свежий балычок, икорку. Найдем и еще-с кое-что.

Павел Иванович щелкнул замком своего желтого, пахнущего кожей портфеля, и выбросил на стойку деньги — несколько тугих пачек в банковской обертке. Маленькие глазки буфетчика хищно вспыхнули. Слегка дрожащей пухлой рукой он торопливо сгреб деньги в выдвинутый ящик стола.

— Я вам дал, черт побери, десять тысяч, — уточнил Павел Иванович. — К закрытию ресторана закажите все, какие есть в городе, извозчики… машины. Все средства передвижения: пусть развезут по домам моих гостей. А сейчас объявите людям, что я их угощаю.