Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга I. Истоки Великой Победы

На следующий день, 15 июня, Рихард Зорге сообщил в Москву точный день нападения фашистской Германии на Советский Союз: «Война будет начата 22 июня». 17 июня все немецкие суда стали выводиться из советских портов. Все это, казалось, было бы достаточным основанием для отдачи приказа о приведении в повышенную готовность войск западных приграничных округов. Однако и в этой критической ситуации И. В. Сталину казалось, что еще не все потеряно.

Вечером 21 июня, в 9 часов 30 минут, по поручению советского правительства Молотов вызвал в свой кабинет в Кремль германского посла Шуленбурга с целью обсудить состояние советско-германских отношений. Содержание разговора, со слов немецкого посла: «Имеется ряд признаков, – говорил Молотов послу, – что германское правительство недовольно Советским правительством. Даже ходят слухи, что нависает угроза войны между Германией и Советским Союзом… Советское правительство оказалось не в состоянии понять причины недовольства Германии… Он (Молотов) был бы признателен, если бы я мог ему сказать, что привело к нынешнему состоянию германо-советских отношений».

Естественно, что Молотов никакого вразумительного ответа от Шуленбурга не получил, поскольку отношения между странами определяются не в посольствах. Нулевые результаты переговоров с немецким послом немедленно были доложены советскому руководству.

Германское командование завершающие мероприятия по развертыванию всех видов вооруженных сил проводило с особой тщательностью, но, разумеется, спрятать огромную массу войск было невозможно. Все немецкие соединения были полностью укомплектованы, располагали большими запасами оружия, боевой техники, боеприпасов и горючего. Всего в составе вражеских группировок, изготовившихся к вторжению в Советский Союз, насчитывались: 181 дивизия и 18 бригад, около 4,3 тыс. танков, более 47 тыс. орудий и минометов, 4950 самолетов, а общая численность личного состава в них достигала 5,5 млн человек, в том числе 4,6 млн. вооруженных сил Германии. Сухопутные войска имели на вооружении 15 500 противотанковых орудий (калибра 37 и 50 мм) и большое количество (около 25,5 тыс.) противотанковых ружей.

14 июня Гитлер провел последнее совещание с высшим командным составом войск предназначенных для нападения на СССР. Подводя итоги этого совещания, фюрер произнес большую политическую речь, в которой еще раз объяснил причины своего решения напасть на нашу страну, в первую очередь он обосновал это тем, что разгром России вынудит Англию прекратить борьбу.

Исходное положение для наступления немецкие войска начали занимать 18 июня.

21 июня до 13 часов немецкие войска получили подтверждение о начале войны против Советского Союза условным сигналом «Дортмунд». До начала самой крупной в мировой истории, самой радикальной по последствиям, самой жестокой по средствам и методам военной схватки оставались считанные часы.

Вместе с тем в Москве медлили с принятием кардинальных решений по защите собственного Отечества. С границы продолжали поступать тревожные сигналы о сосредоточении громадной массы немецких войск. Еще 10 июня 1941 года, за 12 дней до начала войны, на нашу сторону перешел молодой немецкий коммунист Рудольф Рихтер, который предупредил о ближайшем начале войны. С наступлением сумерек 21 июня, переплыв через Буг, на участке 4-й комендатуры Владимир-Волынского пограничного отряда оказался немецкий солдат 222-го полка 74-й пехотной дивизии Альфред Лискоф, уроженец г. Кольверка. Немецкий солдат был сильно взволнован и просил немедленно доставить его начальнику пограничного отряда, которому доложил, что германская армия в 4 часа утра начнет войну против Советского Союза. Начальник пограничного отряда майор М. С. Бычковский немедленно доложил о данном происшествии на границе вышестоящему командованию. Через несколько минут об этом стало известно начальнику Генерального штаба Красной армии Г. К. Жукову.

Здесь уместно сделать некоторое отступление и сказать, что подобный подвиг совершил еще один великий немец-атифашист унтер-офицер Вильгельм Шульц. На рассвете 22 июня, за час до начала военных действий, он покинул свою часть и, прячась от часовых, прыгнул в реку Сан и поплыл к советскому берегу. Его обстреляли, тяжело ранили, и он чуть не утонул. Еле живого Шульца вытащил на берег советский пограничник. Умирая, Вильгельм Шульц успел сообщить:

«Я коммунист. На вас нападут, защищайтесь, товарищи. Через час начнется война».

Вот примеры проявления великого духа и убеждений человека, а ведь это были простые люди, к тому еще и немцы, и можно себе представить, как им трудно было пойти против своей родины – Германии, даже если она была и не права.

В свете этого какими преступными видятся слова и действия огромной массы своих, советских, не то что офицеров, но и генералов, на глазах которых происходили события, предшествующие 22 июню – великой трагедии нашего народа. Свою пассивность и преступное бездействие накануне войны они оправдывают отсутствием приказа защищать Родину. Как будто бы для поддержания подчиненных войск в высокой боевой готовности требуется какой-то приказ; как будто это не прямая и не повседневная обязанность командиров и начальников всех уровней; как будто не они, а сам И. Сталин обязан был проверять укомплектованность и качество работы радиостанций, наличие топлива в каждом самолете и танке, наличие для них боеприпасов, качество их маскировки, степень подготовки и слаженности экипажей боевых машин и так далее.

Конечно, чувство тревоги по мере наращивания германских сил на границе в советском руководстве усиливалось. В тех условиях просто высокой боеготовности советских войск было мало, требовались уже конкретные действия, в том числе приведение приграничных округов в полную боевую готовность и развертывание первых эшелонов по планам прикрытия.

Для этого необходимо было направить в войска специальную директиву. По воспоминаниям Г. К. Жукова, о направлении в войска такой директивы руководство Наркомата обороны и Генштаба ходатайствовали перед И. В. Сталиным еще 13 июня 1941 года.

Тогда народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков якобы не смогли убедить в этом руководителя советского государства.

После нулевой реакции Гитлера на сообщение ТАСС от 14 июня, после скрытного вывода всех немецких судов из советских портов, после того как был установлен факт занятия немецкими войсками исходного положения для наступления, а с утра 21 июня – прекращения всякой связи с советским посольством в Берлине, наконец, после доклада о перебежчике – немецком фельдфебеле, утверждающем, что война начнется завтра, в 4 часа утра, И. В. Сталин в конце дня 21 июня, не без колебаний, разрешил руководителям Наркомата обороны направить военным советам приграничных округов директиву о приведении войск в полную боевую готовность.