Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга I. Истоки Великой Победы

И. В. Сталин, послушав проект окончательного текста директивы, и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи. Содержание директивы:

«Военным советам ЛВО, ПрибВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.06.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Итак, решение о приведении войск в боевую готовность, хотя и с большим опозданием, но все же было принято.

Однако остается фактом, что эта директива так и осталась до начала нападения фашистской Германии на нашу страну не доведенной не то что до отдельного солдата, но и до командиров дивизий и корпусов. Почти для всех них, как ни странно, начало боевых действий стало полной неожиданностью. Даже для тех, кто находился в сотнях метров от границы и сильный шум моторов немецких танковых и авиационных армад мешал им спать еще до первых выстрелов.

Вот как описывает, по словам многих очевидцев, известный писатель С. С. Смирнов в книге «Брестская крепость» начало войны:

«Брестская крепость (подчеркиваю, читатель, что это не какая-то деревня, забытая Богом, в лесной глуши, а именно – крепость, уже по определению она должна представлять собой мощную боевую единицу, с бдительным военным гарнизоном. – Н. Сед.) спала спокойным, мирным сном, когда над Бугом прогремел первый залп фашистской артиллерии. Только бойцы пограничных дозоров, которые залегли в кустах у реки, да ночные часовые во дворе крепости увидели яркую вспышку на еще темном западном краю неба и услышали страшный нарастающий свист. В следующий миг грохот сотен рвущихся снарядов и мин потряс землю».

Далее.

«Страшное это было пробуждение. Бойцы и командиры, заснувшие накануне в предвкушении завтрашнего воскресного отдыха, с его развлечениями, традиционным футбольным матчем на стадионе, с танцами в полковых клубах, с отпусками в город, внезапно проснулись среди огня и смерти, и многие погибали в первые секунды, еще не успев прийти в себя и сообразить, что происходит вокруг.

Густая пелена дыма и пыли, пронизанная сверкающими, огненными вспышками взрывов, заволокла всю крепость. Рушились и горели дома, и гибли люди в огне и под развалинами. У домов комсостава в северной части крепости и около здания пограничной комендатуры на Центральном острове с криками метались по двору обезумевшие, полураздетые женщины с детьми и падали, пораженные осколками. В казармах на окровавленных нарах стонали раненые; бойцы с оружием и без оружия поспешно бежали вниз по лестницам, в подвалы, ища укрытия от непрерывного, нарастающего огня и бомбежки.

Неизбежное замешательство первых минут усиливалось еще из-за того, что в казармах почти не оказалось командиров: они, как обычно, в ночь с субботы на воскресенье ночевали на своих квартирах, а с бойцами оставались только сержанты и старшины».

Вот как описывает С. С. Смирнов начало войны для командира 44-го стрелкового полка 42-й дивизии майора П. М. Гаврилова, затем героя защиты Брестской крепости.

«Услышав первые выстрелы на рассвете 22 июня, Гаврилов сразу понял, что началась война. Быстро одевшись, он попрощался с женой и сыном, приказав им идти в ближайший подвал, и с пистолетом в руке побежал в центральную цитадель, где находился штаб полка, и где стояло боевое знамя: его надо было спасать в первую очередь… Тогда Гаврилов принялся собирать своих бойцов, чтобы вести их из крепости на рубеж обороны, назначенный полку. Сделать это было нелегко: в предрассветной полумгле по двору метались, бежали в разные стороны полураздетые люди, спеша в укрытия. Отличить своих от чужих в этом хаосе было почти невозможно».

Приводя пример начала войны для гарнизона Брестской крепости, можно считать его наиболее характерным для всех частей Красной армии, расположенных на западной границе Советского Союза. Дело в том, что в Бресте к началу войны находились штабы двух стрелковых дивизий Красной Армии. Это были стойкие, закаленные и хорошо обученные войска. Одна из этих дивизий – 6-я Орловская Краснознаменная – была сформирована в декабре 1918 года в Петрограде, в основном из рабочих Путиловского завода. Дивизия принимала непосредственное участие в разгроме Юденича (1919 г.) и белополяков (1920 г.).

Другая, 42-я стрелковая дивизия была сформирована в 1940 году во время финской кампании и успела хорошо показать себя в боях на линии Маннергейма. При этом многие ее бойцы и командиры были награждены за доблесть и мужество орденами и медалями.

Таким образом, упомянутый хаос, который видел командир полка П. М. Гаврилов, был не следствием необученности или трусости бойцов, а результатом внезапного удара врага в условиях преступной халатности командиров Красной Армии, в том числе и Гаврилова П. М.

Не менее характерный пример начала войны, описанный достаточно крупным военачальником – генерал-лейтенантом Д. И. Рябышевым, участником и очевидцем этих событий («Первый год войны». М.: Воениздат, 1990).

В то время Д. И. Рябышев командовал войсками 8-го механизированного корпуса 38-й армии. В его подчинении к июню 1941 года находились три дивизии: около 30 тысяч человек личного состава, 932 танка, 141 орудия и много другой техники, предназначенной для обслуживания корпуса.

Д. И. Рябышев пишет: «Перед началом Великой Отечественной войны обстановка на советско-германской границе была напряженной. Мы знали, что войне быть, но не хотелось верить, что гром грянет с минуты на минуту. 20 июня я получил от командующего войсками Киевского Особого военного округа генерал-полковника М. П. Кирпоноса совершенно секретный пакет: лично мне предписывалось незамедлительно выехать к границе и произвести рекогносцировку района предполагаемых действий 8-го механизированного корпуса. В этот же день отправился в путь.