Григорий Дурново - Библиотека приключений

Поскольку я очень часто бывал у Орлова по разным делам, они решили, что это я его укрываю. И установили за мной слежку, которую сложно было не обнаружить: у нас же уже вошло в привычку оглядываться. Они ездили за мной, я работал тогда на скорой помощи, и они решили, что я под видом выездов к больным выезжаю и к Орлову на какую-нибудь квартиру. И они стали после вызовов проверять те места, куда я приезжал. Больных это, конечно, беспокоило, и я в конце концов попросил снять меня с вызовов и перешел на перевозку тяжелых больных или сидел как диспетчер на радиостанции скорой. Но когда они ездили за мной, было очень интересно за ними наблюдать: мы, например, ехали по улице с односторонним дви­жением, включали мигалку, сирену — никто, кроме нас и спецслужб, так ехать не может. И вот они на «волге» салатового цвета ехали за нами. У них практически всегда были такие машины. Это как гороховое пальто у шпионов Третьего отделения — вроде и форма, и не форма. Я им не мешал и даже поощрял, потому что понимал, что раз они бросили все силы на меня, значит, меньше сил будет брошено на то, чтобы найти Орлова».

Будьте готовы к тому, что во время обыска вам могут что-то подложить

Александр Лавут:

«В моей квартире, находившейся на последнем этаже, был здоровый люк, ведущий на чердак. Через него все было прекрасно слышно без особо изощрен­ной техники. Я не раз убеждался, что прослушивание идет не с последующим анализом, а с непосредственной реакцией. Однажды, например, у меня был Саша Подрабинек, поскольку ему должен был из Парижа позвонить Виктор Файнберг ( участник демонстрации 1968 года. — БГ ): к тому времени у Под­рабинека уже давно отключили телефон, за ним шла очень плотная слежка. Они поговорили с Файнбергом, после чего Саша сразу стал собираться. Мы спустились с ним на первый этаж, я открыл дверь подъезда, мы вышли — и тут машина, стоявшая возле подъезда поперек переулка, на приличной скорости почти врезалась в Сашу, остановившись в каком-то полуметре от него. Значит, они не только слышали его телефонные переговоры, но и знали, что он выходит. Покалечить, конечно, не входило в их планы, а вот попугать — входило. После этого разговора у меня, кажется, тоже отключили телефон».

Будьте готовы к тому, что в вашем доме могут быть установлены подслушивающие устройства

Елизавета Цитовская:

«За домом Гинзбургов постоянно следили. Квартира на этаж ниже, как и квартира на одной с ними площадке, была специально оборудована под прослушку. Мы не сразу это поняли, ясно это стало только тогда, когда Арина стала съезжать, потому что женщина снизу стала съезжать одновременно с ней. Я своими глазами видела, как из квартиры этой соседки выносили диван с железной биркой, какие ставили на мебели в учреждениях: там все было обставлено казенной мебелью».

Александр Подрабинек:

«Демонстративная слежка за мной началась осенью 1977 года и продолжалась полгода непрерывно, они не отпускали меня ни на минуту. Сначала их было четверо, потом, когда я в первый раз от них убежал, их стало восемь. Это был вид психологического давления, хотели оказать сильный прессинг: с одной стороны, чтобы я оставил диссидентскую деятельность, с другой — чтобы я эмигрировал. Тем не менее мне удавалось от них сбегать, когда было надо. Первый раз я от них ушел, когда был у знакомых в квартире на девятом этаже. Эти стали ждать внизу у подъезда. А у моих друзей в этом же подъезде на первом этаже были знакомые, и они попросили возможности воспользоваться их окном, которое выходило в палисадник. Я и воспользовался, потому что мне надо было срочно лететь в Запорожье в психбольницу к одному заключенному, оказать ему помощь, передать информацию. Когда мы потом встретились с ними, они были очень недовольны, грозили побить, сбросить под поезд в метро.

Дело в том, что, если они меня упускали, их лишали премии, ставили на круглосуточное дежурство, пока «объект», то есть я, не будет найден. Мне потом рассказал об этом один из них. Узнав, что у них из-за меня неприятности, я прямо им говорил: будете наступать мне на пятки — я от вас просто уйду. Это действовало. Один раз я от них ушел просто в наказание — они стали себя вести потише».

Будьте готовы к тому, что против вас устроят провокацию в такси

Наталья Горбаневская:

«Мне вспоминаются смешные истории: о том, как мама Гали Габай во время обыска утопила в кастрюле материалы к 11-му выпуску «Хроники», или о моих обысках 1969 года. На одном они прозевали целую сумку самиздата, который я благополучно увезла в Сибирь; на другом — в ящике письменного стола и кармане зимнего пальто — материалы к тому же злосчастному 11-му номеру».

Будьте готовы к тому, что в вашу квартиру проникнут неизвестные

Александр Подрабинек:

«Прямых нападений на меня не было. Наоборот даже, когда случался какой-то конфликт, они тут же встревали. Как-то раз на остановке возникла обычная уличная перепалка — они мгновенно налетели, стали показывать удостоверения ОБХСС, Угрозыска (своих они никогда не показывали). Они боялись, что их обвинят в провокации. Другое дело — если провокация запланированная. А если случайная, им, конечно, не нужно было, чтобы их обвиняли».

Александр Лавут:

«Явную слежку за собой я стал замечать года с 1977-го. По улицам за тобой ходили обычно двое, останавливались, разглядывали какую-нибудь витрину. Если это женщина, то она могла менять внешний вид — сначала в белой шапочке, потом без шапочки, потом в черной шапочке. Если ты спускаешься в метро, то бригада должна быть больше, не менее четырех человек. Двое должны быть в метро: скажем, один садится вслед за мной в вагон, а я в последний момент выскакиваю из вагона — значит, второй должен оставаться на перроне. На той остановке, где я выйду, меня уже ждут. Даже если я иду по какому-то стандартному маршруту — из дома на работу, — все равно доведут и до работы. После работы — обратно. Когда это было внове, я на работе пару раз в шутку сказал, что пришел под охраной, но по взглядам коллег понял, что они решили, будто у меня паранойя. Некоторые, правда, знали, что есть причины за мной следить».

Будьте готовы к тому, что ваши разговоры могут подслушивать