Джавахарлал Неру - Открытие Индии

Во всех этих исканиях нет смирения, смирения перед всемогущим божеством, столь часто ассоциирующегося с религией. Это торжество разума над окружающей его средой. «Тело мое обратится в пепел, а дыхание мое смешается с беспокойным и бессмертным воздухом, но не я п не мои дела. О разум, помни всегда об этом, помни об этом!» В утренней молитве имеется такое обращение к солнцу: «О солнце, сияющее немеркнущей славой, я тот, кто делает тебя тем, что ты есть!» Какая замечательная уверенность!

Что такое душа? Ее можно описать или определить лишь негативно: «Она не есть это и не есть то» — или же в известной степени позитивно: «Это есть ты!» Индивидуальная душа подобна искре, выброшенной и вновь поглощенной ярко горящим пламенем абсолютной души. «Подобно огню, который, хотя и един, вступая в мир, принимает различные формы в соответствии с тем, что он сжигает, так и внутреннее я в каждой вещи становится различным в соответствии с тем, куда оно вступает, само же оно не имеет формы». Это сознание, что сущность всех предметов одинакова, устраняет преграды, отделяющие нас от этих предметов, и рождает чувства единства с человечеством и природой, единства, лежащего в основе многообразия и разнородности внешнего мира. «Для того, кто знает, что все вещи суть я , какие горести, какие заблуждения могут существовать, если он видит единство?» «Ничто не будет сокрыто от того, кто видит все вещи в этом я и я во всем».

Интересно сравнить и сопоставить крайний индивидуализм и отчужденность индо-ариев с этим всеобъемлющим подходом, который преодолевает все кастовые и классовые перегородки и все прочие внешние и внутренние различия. Это своего рода метафизическая демократия. «Тот, кто видит единый дух во всем и все в едином духе, не может теперь относиться с презрением ни к одному созданию». Хотя это была всего лишь теория, нет никакого сомнения в том, что она должна была отразиться на жизни и создать ту атмосферу терпимости и разумности, то признание свободы мысли в вопросах веры, то желание и способность жить и давать жить другим, которые составляют господствующую черту индийской, равно как и китайской, культуры. В религии и культуре не было абсолютизма, и они говорят о существовании древней и мудрой цивилизации, обладавшей неисчерпаемыми духовными резервами.

В Упанишадах встречается один вопрос, на который дается весьма любопытный и в тоже время многозначительный ответ. Вопрос гласит: «Что такое эта вселенная? Из чего она возникает? Во что она переходит?» Ответ гласит: «В свободе она возникает, в свободе существует и в свободе растворяется». Я не могу понять точный смысл этого, но мне ясно, что авторы Упа-нишад были страстно преданы идее свободы и хотели видеть все в ее свете. Свами Вивекананда всегда подчеркивал этот аспект Нам нелегко перенестись даже мысленно в ту далекую эпоху и духовную атмосферу тех дней. Сама литературная форма кажется нам странной, непривычной и с трудом поддающейся переводу, а условия жизни были совершенно иными. Мы соглашаемся сейчас со многими вещами, потому что мы привыкли к ним, хотя они достаточно странны и неразумны. Но еще труднее оценить и понять то, к чему мы вовсе не привыкли. Несмотря на все эти трудности и почти непреодолимые преграды, Упанишады находили чутких и жадных слушателей на протяжении всей истории Индии и оказали глубочайшее влияние на формирование национального духа и характера. «Нет такой значительной формы индусского мышления, включая неортодоксальный буддизм,— говорит Блумфилд, — которая не уходила бы своими корнями в Упанишады».

Раннее индийское мышление проникло через Иран в Грецию и оказало влияние на некоторых греческих мыслителей и философов. Значительно позже на Восток приехал изучать иранскую и индийскую философию Плотин 8 8 Плотин (204—269 годы н. э.) — греческий философ, представитель неоплатонизма. — Прим. ред. , который особенно испытал на себе влияние мистического элемента в Упаниша дах. Через Плотина многие из этих идей были, как говорят, заимствованы св. Августином и оказали влияние на христианство того времени х.

Вторичное открытие индийской философии Европой в течение последних полутора столетий оказало огромное воздействие на европейских философов и мыслителей. В этой связи часто цитируют пессимиста Шопенгауэра:

«Каждая фраза [Упанишад] родит глубокие, оригинальные и величественные мысли, и в целом они проникнуты благородным, священным духом искренности... Во всем мире нет ученого труда... столь благотворного и возвышающего, как Упанишады... [Они] плоды высшей мудрости... Рано или поздно им суждено стать верой народа». И далее: «Изучение Упанишад было утехой моей жизни, и оно станет утешением мне и в смерти». Комментируя это, Макс Мюллер заявляет: «От Шопенгауэра меньше всего можно ждать, что он станет писать наобум или позволит себе впасть в экстаз по поводу так называемого мистического и невразумительного мышления. Я не боюсь и не стыжусь признаться, что разделяю этот энтузиазм в отношении веданты и чувствую себя в долгу перед ней за многое, что принесло мне большую пользу в моем жизненном странствии».

В другом месте Макс Мюллер пишет: «Упанишады это... источники... философии веданты, системы, в которой, на мой взгляд, человеческое умозрение достигло высшей точки». «Самые счастливые часы своей жизни я провожу за чтением книг веданты. Для меня они подобны утреннему свету и свежему горному воздуху: такие простые и такие истинные, когда они поняты».

Но, пожалуй, самую красноречивую дань Упанишадам и более позднему произведению «Бхагавадгите» отдал ирландский поэт А. Э. (Дж. У. Рассел): «Среди современных авторов Гете, Уордсворт, Эмерсон и Торо обладали в какой-то мере этой активностью и мудростью, но все сказанное ими и большее мы можем найти в великих священных книгах Востока. «Бхагавад-гита» и Упанишады содержат такую божественную полноту мудрости по всем вопросам, что мне представляется: их авФ@ры — прежде чем суметь написать с такой уверенностью о вещах, истинность которых ощущает душа,— должны были, со спокойствием оглянувшись в прошлое, проследить тысячу жизней, полных страсти и борьбы с призраками и за призраки» 9 9 В одной из Упанишад («Чхандогья») есть странное и интересное место: «Солнце никогда не заходит и не восходит. Когда люди думают, что солнце заходит, оно на самом деле лишь поворачивается, достигнув конца дня, и рождает ночь внизу и день по другую сторону. Затем, когда люди думают, что оно восходит по утрам, оно лишь поворачивается, достигнув конца ночи, и рождает день внизу и ночь по другую сторону. В действительности оно никогда не заходит». .