Владимир Цай - Кто в армии служил...

Утром получили команду выдвинуться в район атаки и присоединиться к танковому батальону. Батальон должен был кого-то атаковать, а взвод-батарея – обеспечить противовоздушную оборону. В район атаки вышли к обеду. Танки батальона встали перед большой сопкой, зенитные установки на расстоянии метров двухсот. Комбат отрядил Блинова на первую установку, несмотря на то, что командир зенитного взвода, в отличие от танкистов, должен находиться в бронетранспортере (комбат хотел, чтобы Блинов вкусил тягот и лишений по полной программе). Места в установке не было, и Блинов приспосабливался как придется. Радиосвязь в установках не работала уже лет двадцать, так что понять, что делать, можно было только по нелепому флажку, которым размахивал комбат на бронетранспортере. Взвод занял позицию, расположившись по всему фронту (расстояние между установками порядка ста пятидесяти метров, так что при заведенных двигателях орать бесполезно).

Глуши т. д.игатели опасно – две установки самостоятельно не заводились. Простояли минут тридцать, и тут танкисты заглушили двигатели, повылазили из танков и стали открывать сухие пайки. Решив, что атаку отложили на после обеда, комбат дал команду обедать. Солнышко светило вовсю, а сухой паек был вполне приличный (каши, тушенка, галеты и т. д.), и зенитчики в предвкушении одного из немногих удовольствий расслабились.

Но закон Мэрфи и его многочисленные следствия носят объективный и глобальный характер – в этот момент Парамонов, видимо, получил приказ атаковать. Танкисты быстро свернулись и двинулись на сопку (танки у Парамонова заводились). Комбат яростно махал флажком, но и так было ясно, что две заводящиеся установки должны дернуть две незаводящиеся, а расстояние между ними – метров сто пятьдесят. Пока дергались и снова расходились по фронту, танки скрылись за сопкой. Взвод рванул вслед за ними на максимально возможной скорости. На сопку буквально вылетели, и перед

Блиновым предстала картина атаки. Довольно большое поле длиной с километр, если не больше, и где-то сбоку что-то вроде трибуны, на которой много военных (потом говорили, что был сам командующий округом). Впереди в полукилометре куда-то прут танки, стреляя холостыми. Сверху на них парами пикируют МИГ и. Зенитчики, вспомнив наставления комбата, стали крутить стволами, изображая противовоздушную оборону. Прошли на ура.

Вот и все боевые учения. Никто, слава богу, не погиб.

Дембель

Последние полгода прошли под знаком ожидания демобилизации, и ничто уже не могло сломи т. д.х двухгодичника, который к этому времени был прилично закален. По совету Пономарева Блинов взял второй отпуск в декабре и отбыл на родину на сорок пять суток, после чего оставалось дождаться августа.

По возвращении он обнаружил на их половине общежития в трех комнатах с кухней одного Серегу Абакумова. Остальные куда-то рассосались. Выяснилось, что новый начальник ПВО полка майор Фомичев категорически против того, чтобы у молодых офицеров в общежитии дежурил дневальный, в обязанности которого входило топить печку и готовить нехитрую пищу, например, суп из консервированной сайры (сварил картошку с луком и бросил туда из банки сайру). Дневального сняли – народ разбежался кто куда, остались Абакумов с Блиновым. Последний месяц зимы стал последним кошмаром.

Самым сложным оказалось отопление – топить некому и нечем (уголь некому заготовить). Блинов с Абакумовым возвращались со службы, на которой свирепствовал все тот же майор Фомичев, после семи вечера. Первое, что необходимо было сделать, – это попросить или украсть где-нибудь у соседей пару ведер угля (уголь хранили в деревянных ларях открыто, так что доступ был достаточно свободным). Затем самая неприятная процедура – выгрести вчерашнюю золу. Поскольку протопить всю половину за вечер было невозможно, да и не имело смысла, ребята переселились на кухню, умудрившись поставить кровати вокруг печки – конструкция была сложная из-за недостатка места. Растопив печку, они ставили чайник и садились на кровати ужинать – коленки почти упирались в печку. На ночь загружали в печку второе ведро и, укрывшись всеми одеялами и шинелями, грезили о дембеле или вспоминали первый год службы, когда еще служили ребята первого призыва. Коллектив был классный, один Долганов чего стоил. Призванных новичков было мало, да и какие-то не те. Преферанс, баня, ресторан, Владивосток – все ушло. Не было даже Аксиньи. Все когда-нибудь кончается.

Вот и последний караул, и уже ничего страшного в выполнении этой боевой задачи нет. Рутина – развод, принять, поспать, еще поспать и сдать. Помощник бывалый, так что беспокоиться не о чем – и примет, и сдаст. Комбат, заступая дежурным по части, стал, как обычно, стращать проверками, настраивая на бдительную службу.

Главное указание касалось двенадцатого поста. Этот пост находился на стрельбище в трех километрах. Далеко. Поэтому смена часовых на нем производилась не через два часа, а через четыре. По этой причине пост считался дембельским – можно долго спать и на посту (два раза по четыре часа, никогда никто не проверяет), и в караульном помещении (два раза по восемь часов), но дембель, даже опухая от сна, никогда не жалуется – солдат спит, служба идет. На самом деле, и это ни для кого не было секретом, на этом посту дембели менялись через восемь часов и, таким образом, ходили еще меньше, а спали еще больше. В принципе, какая разница. Но комбат решил испортить Блинову последний караул и строго-настрого приказал меняться через четыре часа, как и положено. Блинов, как более или менее добросовестный офицер, спорить не стал и команду транслировал до разводящего (на этот пост полагался отдельный разводящий – естественно, из дембелей), сержанта Князева. Тот что-то поворчал, типа: да кому этот пост нужен, но спорить не стал (зачем качать права, когда можно просто сделать по-своему).

Через четыре часа Блинов заметил, что смена на двенадцатый пост не ушла. Он пошел в комнату отдыха и обнаружил там, естественно, спящего Князева. В комнате стоял смрад от сапожной ваксы, пота и испорченного от постоянного пердения воздуха (почему-то воины всегда и везде пердят; и ведь нельзя сказать, что они переедают, – видимо, качество пищи все же не очень).

«Князев, почему не меняете часового?» – строго и жестко спросил Блинов.

«Да бросьте вы, товарищ лейтенант», – нехотя потягиваясь, ответил Князев.

Фамильярность сержанта ударила в голову (перед кем это он тут выламывается, на два месяца позже призывался, скотина). Ноги Князева в сапогах свешивались с короткого топчана. До этих сапог было метра два, и Блинов, слегка разбежавшись, как бы пробивая футбольный штрафной удар, что было силы прямым подъемом ударил по сапогам снизу. Ноги подлетели в воздух, и Князев от неожиданности совершил кульбит. Блинов, громко ругаясь и угрожая сдать Князева на гауптвахту, на ходу зачем-то расстегивая кобуру пистолета (никогда за два года он его вообще не доставал), резко двинулся в свою комнату набирать телефон гауптвахты. Не успел он поднять трубку, как Князев с часовым, застегивая на ходу ремни и все остальное, забрасывая автоматы за спину, проскочили перед окном. Ну и ладно. А в остальном, прекрасная маркиза… До дембеля оставалась всего неделя. Солдаты любили вырезать на дереве столов, скамеек, заборов: «Дембель неизбежен, как победа коммунизма». Коммунизм, может быть, и неизбежен, но это когда еще будет. А дембель неизбежен, к счастью, даже в большей степени, – вот он.