Дэвид Уайз - Охота на «кротов»

Бывший коллега Маккоя в общих чертах описал подоплеку этого: «Будучи еще сравнительно молодым сотрудником в подразделении отчетов, Маккой в разгаре полемики о Носенко написал памятную записку Хелмсу, в которой утверждал, что Носенко чистосердечен и отношение к нему со стороны сотрудников ЦРУ неправильное. Хелмс направил записку Энглтону для комментария. Маккой попал на заметку. Он едва не вылетел со службы. Бэгли и Энглтон навалились на него, словно тонна кирпичей. Слышно было за квартал. Его вызвали «на ковер», и Бэгли задал ему хорошую головомойку».

«Памятная записка привела Энглтона в такую ярость, что, я думаю, он занес Маккоя в список подозреваемых, как он зачастую и делал. Если с кем-то было трудно иметь дело, Энглтон делал вывод, что этот человек действует по советским инструкциям, чтобы сорвать расследование по «кроту», — коллега покачал головой. — Став заместителем шефа контрразведки, Маккой имел несчастье впутаться в дело Шадрина, что отнюдь не способствовало его карьере». Шадрин, капитан советского эсминца, стал перебежчиком в 1959 году и исчез в Вене в 1975 году после того, как американская разведка ввела его в свою игру против КГБ.

Своим вторым заместителем Каларис сделал Лоуренса Стернфилда, крепкого, плотно сбитого ветерана ЦРУ, работавшего в Чили, Бразилии и Боливии, а затем занимавшегося кубинскими операциями в Майами. При Каларисе отдел контрразведки состоял из двух подразделений: исследований и анализа — во главе с Маккоем и операций — под руководством Стернфилда.

Стернфилд был поражен, узнав, что Голицын имел доступ к досье Управления, которые предоставил ему Энглтон в разгар охоты на «кротов». К тому времени ЦРУ упрятало Голицына на «Ферме» в северной части штата Нью-Йорк. Потихоньку Стернфилд стал возвращать досье ЦРУ. Каждый выходной в течение нескольких недель он отправлял на «Ферму» автофургон, который возвращался в Лэнгли нагруженный документами. За рулем находился Эрнест Цикерданос, сотрудник контрразведки ЦРУ.

Группа специальных расследований все еще активно действовала, выискивая проникновения. Каларис передал ее под начало Маккоя. Но по прошествии четырнадцати лет группа специальных расследований так и не обнаружила никаких «кротов» в Управлении, и Каларис приказал ей не тратить больше времени на голицынские наводки.

Позднее новая контрразведывательная команда подверглась критике со стороны бывших помощников Энглтона за отсутствие контрразведывательного опыта. Может, оно и так, но Каларис сообразил попытаться выяснить, чем занимался Энглтон в последние 20 лет. С этой целью он отдал приказание провести серию секретных исследований. Некоторые из них касались крупных советских дел, таких как Носенко, Орлов, Логинов и Шадрин. Но наиболее важным исследованием была массивная, подробнейшая история самого отдела контрразведки при Энглтоне.

Для выполнения этой задачи, достойной Гаргантюа, Каларис обратился к Кливленду Краму. Полный дружелюбный человек с манерами ученого, Крам имел впечатляющие характеристики для этой работы — он был доктором философии Гарвардского университета по специальности «история», каких не так-то много было в секретных службах, и бывшим резидентом. Более того, осуществляя связь взаимодействия между ЦРУ и британской разведкой в Лондоне, он стал очевидцем охоты на «кротов» в Великобритании и был уже знаком с обвинениями, которые выдвигал Голицын.

Сын фермера из Уотервилля (штат Миннесота), Крам обучался в университете Св. Джона, школа бенедиктинцев в штате Миннесота. Он получил степень магистра по европейской истории в Гарварде, во время второй мировой войны отслужил четыре года на флоте в южной части Тихого океана и вернулся в Гарвард, чтобы получить степень доктора философии. Крам мечтал преподавать в каком-нибудь милом маленьком колледже и провести остаток жизни в башне из слоновой кости. Но ЦРУ предложило ему работу. Крам согласился и навсегда забыл о своей мечте, в 1953 году он уехал в Лондон, где проработал пять лет, встречался с Кимом Филби. После этого возглавлял британское отделение в штаб-квартире, выезжал в Лондон на второй срок, затем работал резидентом в Голландии и Оттаве.

В 1975 году, после 26 лёт работы в Управлении, Крам вышел в отставку. Осенью 1976 года он присутствовал на коктейле в Вашингтоне, устроенном Гарри Брандесом, представителем Королевской канадской конной полиции — службы безопасности Канады. Теодор Шекли, помощник заместителя директора по операциям, подозвал Калариса, и два сотрудника ЦРУ приперли Крама к стенке.

«Не хотели бы вы вернуться на работу?» — спросили его. Краму сказали, что ЦРУ намерено провести расследование деятельности Энглтона с 1954 по 1974 год. «Выяснить, что же, черт возьми, происходило на самом деле, — сказали Краму. — Что же делали эти парни?»

Крам принял предложение. На время работы он занял огромное хранилище в том же коридоре, где располагался кабинет Энглтона. Это была комната, похожая на библиотеку, с кодовым замком на двери. Большинство необходимых материалов было под рукой; в хранилище, к примеру, находились 39 томов только по Филби, все го-лицынские «сериалы», как Энглтон называл наводки своего ведущего перебежчика, и все досье по Носенко.

Но даже это защищенное хранилище не представляло собой святая святых Энглтона. Внутри этого помещения имелось другое хранилище, меньших размеров, с кнопочными замками, где находились действительно секретные материалы по Джорджу Блейку, Олегу Пеньковскому и другим шпионским делам, которые считались слишком секретными, чтобы держать их во внешнем хранилище.

Каларис считал, что на проведение исследования Краму потребуется год. Когда Крам наконец-то, спустя шесть лет, закончил его в 1981 году, он представил 12 томов форматом 21,6 на 33 сантиметра по три-четыре сотни страниц в каждом. Исследование Крама, в котором примерно четыре тысячи страниц, до сих пор не рассекречено. Оно остается под замком в хранилище ЦРУ [228].

Но кое о чем можно рассказать. Крам, очевидно, потратил значительную часть времени, анализируя историю охоты на «кротов», которая пронизывала изучаемую им эпоху. При этом он столкнулся с серьезными трудностями. Имена подозреваемых в шпионской деятельности считались настолько секретными, что их дела хранились в запертых сейфах еще в одном хранилище, расположенном прямо напротив кабинета Энглтона (теперь Калариса).

И хотя Краму предоставили полную свободу действий в проведении исследования, на первых порах у него возникли сложности с получением доступа к этим особо секретным материалам. Частично ему мешал также хаотичный и зачастую таинственный характер энглтоновских досье.