Константин Кайтанов - Наше небо

Низко кружа над парашютистами, я следил за спуском и скоро увидел, как первый, встретившись с землей, поднялся на ноги и быстро убрал парашют. Второй сел неумело. Упав на бок, он не успел встать и погасить парашют. Ветер надул купол и рванул парашютиста с места… Его волокло по земле до тех пор, пока парашют не запутался в телеграфных проводах.

Взволнованный неудачным приземлением, я до того снизил машину, что едва не врезался в насыпь, выросшую прямо передо мной. После крутого перевода ручки на себя самолет взметнулся вверх, и только тогда я увидел, что удача и на этот раз не покинула меня: первое препятствие были провода. Самолет проскочил между ними и землей, едва не врезавшись в насыпь. В тот момент я не заметил этого, ибо слишком переживал неудачное приземление парашютиста. Ведь это был мой ученик.

Взглянув на землю сквозь случайное «окно», я решил итти на аэродром. После крутого пикирования самолет выскочил в четырехстах метрах от земли. Я застыл от неожиданности. Справа от меня медленно плыл огромный дирижабль. Я обошел его со всех сторон и на борту прочел:

«СССР — В-2 — СМОЛЬНЫЙ»

Самолет рядом с ним казался маленькой птицей. Я последовал за дирижаблем на малом газу и вскоре увидел выстланные на земле посадочные сигналы, много людей и эллинг.

Плавный полет дирижабля заинтересовал меня.

«А что, если прыгнуть с него?» — раздумывал я в воздухе.

На другой день рано утром я отправился к поселку, где находился эллинг. Точно исполинский шелковый кокон, дирижабль спокойно дремал под крышей. В воздухе он казался меньше.

Познакомившись с командиром дирижабля, я рассказал ему о своих намерениях.

В Советском Союзе никто не прыгал с дирижабля. Если эксперимент оправдает себя, почему бы не обучить прыгать с парашютами и команду дирижабля?

Командир дирижабля согласился.

Сборы были длинные, утомительные.

Меня, привыкшего к моментальным взлетам с площадки, нервировала процедура подготовки дирижабля к полету. Стартовая команда (более шестидесяти человек), держась за свисающие с боков стропы, с криками и уханием медленно выводила дирижабль из эллинга. Когда, наконец, дирижабль был уже на площадке, началась процедура уравновешивания, то есть подгонка веса экипажа и груза дирижабля в соответствие с его подъемной силой.

Наконец, все готово. Моторы запущены, дирижабль рванулся в высь.

Я привык быстро набирать высоту до тысячи метров. Дирижабль уходил медленно, набирая высоту большими кругами, и это тоже страшно нервировало меня. Однако лететь было приятнее, чем на самолете: не было толчков, бросков, и было ощущение плавной езды в автомашине.

Набрав высоту шестьсот двадцать метров, дирижабль зашел на боевой курс. Мягко урча, моторы работали на малых оборотах.

Дирижабль шел со скоростью не более двадцати пяти — тридцати километров в час. Я строго рассчитываю место приземления. Командир из своей кабины открывает дверь и придерживает ее, чтобы она не закрылась. Поставив левую ногу на борт кабины, отодвигаю нагрудный парашют вправо и, мягко согнувшись, вываливаюсь за дверь.

Метров шестьдесят пролетаю в воздухе и затем дергаю вытяжное кольцо. Раскрытие парашюта происходит медленнее, чем при прыжке с самолета. Тело еще не получило нужной скорости (дирижабль шел медленно), а несущая скорость мала. Когда прыгаешь с самолета, то к скорости собственного падения прибавляется несущая скорость самолета, обычно равная ста километрам в час. Поэтому, чтобы нагнать скорость, необходимую для раскрытия парашюта, я должен был пролететь какое-то расстояние затяжным прыжком.

Приземлившись, я пришел к убеждению, что дирижабль вполне пригоден для выпуска начинающих парашютистов. Однако, чтобы уточнить еще некоторые наблюдения, я решил повторить прыжки.

Такой случай скоро представился. Я попросил летчика подвезти меня до эллинга, чтобы прыгнуть с самолета на стартовую площадку дирижабля и поспеть к предстоящему полету дирижабля. Взлетев с аэродрома, мы пошли низко, на высоте не более трехсот метров: мне хотелось приземлиться поближе к эллингу.

Перед самым прыжком я вылез на крыло самолета и вдруг почувствовал, что сильная струя воздуха отрывает меня от фюзеляжа. Я не успел взглянуть на землю, как струя воздуха окончательно сорвала меня с крыла. Пришлось падать. И все же я опустился благополучно и — главное — своевременно рядом с эллингом.

Под бодрые уханья команды дирижабль лениво выплывал из своего логова.

Я вспомнил Евдокимова, желавшего прыгнуть с дирижабля, и позвонил ему в часть по телефону. Он не заставил себя ждать. Вскоре к эллингу подкатила грузовая машина, в которой сидели Евдокимов и красноармейцы с парашютами. Парашюты мы надели студентам, стажирующим на дирижабле, — им очень хотелось прыгнуть. Я предложил Евдокимову подняться в воздух и выпустить новичков, а вслед за ними прыгнуть самому. Евдокимов охотно согласился. Все расселись по местам, и вскоре дирижабль с бортовыми огнями ушел в воздух.

Я видел, как, сделав последовательно три круга, дирижабль освободился от трех парашютистов, и они один за другим спускались на середину стартовой площадки. Четвертым должен был прыгать Евдокимов.

С любопытством ожидая прыжка товарища, я наблюдал с земли, как дирижабль, описав четвертый круг, миновал расчетные точки и поплыл дальше, не собираясь итти на посадку. К удивлению присоединилось и чувство обеспокоенности. Сделав несколько кругов, дирижабль полетел в неожиданном направлении.

Раздумывая о причинах неожиданной перемены плана, я стоял на площадке и наблюдал за дирижаблем, уходящим к горизонту, пока вовсе не потерял его из виду.

Положение выяснилось, когда уже совершенно стемнело. Евдокимов торопился домой. Желая сократить путь и не возвращаться домой поездом, он решил прыгнуть на свой аэродром, как раз недалеко от дома. Дирижабль изменил курс, и Евдокимов выбросился, как задумал. Расчеты его, однако, не оправдались.

Прыгнув над аэродромом, Евдокимов плохо рассчитал приземление, — его снесло в лес. Запутавшись парашютом в высоких соснах, товарищ беспомощно повис на ветвях. Его одиночество могло бы очень затянуться… Но командир дирижабля, увидев с высоты невеселое положение парашютиста, подлетел к комендантскому зданию на аэродроме и бросил вымпел с запиской о случившемся. Несколько минут спустя в лес, к месту происшествия, со звоном мчались аэродромная пожарная команда и «санитарка».

Пожарники действовали энергично. Вначале они обрубили все сучья, за которые зацепился парашют. Это не помогло. Евдокимов висел в воздухе, руководя сверху спасательными работами. Тогда решено было спилить всю сосну. Едва лишь вершина ее накренилась, как парашют отцепился, и Евдокимов благополучно опустился на твердую землю.