Владимир Илюшенко - Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Авва Стефан однажды сказал:

— Откуда берутся жиды–православные, да еще священники? Это мне непонятно и совершенно нестерпимо. Это мою христианскую совесть возмущает.

Ему говорят:

— А как же Христос, апостолы?

Авва Стефан отвечает:

— Ну, они‑то были русские, а здесь другое дело.

Вид овец, спокойно жующих травку, стал противен Стефану Премудрому. Он навсегда изгнал их из ограды и, конечно, из домика [83] О. Стефан категорически запретил прихожанам оставаться в ограде церкви после службы и заходить в домик к о. Александру . . Что до о. Александра, то он был лишен кормления.

Некоторые полагают, что в этом случае Стефан Премудрый исходил из евангельского текста: если уж птицы небесные не сеют, не жнут, а Отец Небесный их питает, то о. Александр, который сеет и жнет (но не то, что надо), тем более найдет себе пропитание. По–видимому, этот расчет оказался верным, ибо о. Александр не только нашел себе пищу земную, но и продолжал кормить тысячи и тысячи пищей небесной. В дубовом веке были написаны новые редакции «Сына Человеческого» и «Истоков религии», учебник по Ветхому Завету, «Таинство, Слово и образ», книга «Как читать Библию». Мало этого, в том же веке увидели свет такие шедевры кинематографии, как «Свет миру», «Туринская плащаница», «По следам апостола Павла» и многие другие [84] Имеются в виду слайд–фильмы, созданные о. Александром. .

Одновременно шло строительство гаража для белой машины брата Стефана Премудрого. Стефан лично следил за строительством и много в сем преуспел. Овцы ухитрялись жевать пищу и слышать голос пастыря, даже находясь за оградой.

Авву Стефана снедала тайная зависть, от чего у него чернело лицо и обострялась язва. Однажды во время такого обострения диавол подстрекнул его уязвить авву Александра. Вняв сердцем сему подстрекательству, авва Стефан приказал так перестроить домик, чтобы келья аввы Александра оказалась там, где было непотребное место. Так и сделали. Однако авва Александр даже непотребное место обратил в «воню благоухания духовного», чем посрамил диавола. Авва же Стефан как пребывал духовно в непотребном месте, так там и остался.

Овцы стали забегать на чужие дворы и чужие пастбища. Некоторые, пресытившись свежей травкой, стали есть что ни попадя, иные пристрастились жевать макулатуру и даже поглощать ядовитые растения.

Приступы язвы и злокачественной зависти у Стефана Премудрого делались все более невыносимыми. Замыслив покончить с ними раз и навсегда, он призвал себе в союзники людей, одержимых другими духовными недугами. В результате слава об о. Александре как об отравителе колодцев медленно, но верно потекла по градам и весям, по Москве и Загорску. Осадное кольцо телег смыкалось всё туже. Кучерами были «борцы за чистоту веры». Казалось, изгнание о. Александра было неминуемым. Заговорщики уже торжествовали победу. Однако Господь в своем неизреченном милосердии одним ударом разрушил козни врага. Стефан Премудрый был отправлен туда, откуда досягнуть он уже не мог.

Спросил один христолюбец авву Александра:

— Что мне делать?

Авва Александр отвечает:

— Не делай ничего. Ты уже наделал.

Христолюбец этот ушел и наделал еще больше, приговаривая: «Сие велел авва Александр».

Вернувшись через несколько лет из мест не столь отдаленных, он встретился с друзьями. Те сказали:

— Зачем ты это сделал? Ведь говорил же тебе авва Александр: «Не делай ничего».

Христолюбец отвечал им:

— Я же для него старался и вообще хотел как лучше. Разве не сказано в Писании: «Царство Божие силою берется?»

Наступил оловянный век. Его как бы символизировал Иоанн Впередсмотрящий, наделенный острой наблюдательностью и таким же слухом, причем в такой степени, что на другое уже оставалось мало времени.

(Примечание автора. Н. Мантейфель полагает, что в действительности его звали Иоанн Ярое Око, но источники не подтверждают этой версии. Агиография и большинство добросовестных историков также отвергают ее, не без основания усматривая здесь некий привкус кощунственности [85] Намек на известную икону «Спас Ярое Око», которая находится в Успенском соборе Московского Кремля. . Мы придерживаемся традиционного наименования, хотя и не отрицаем реконструкции А. Гуревича: Иоанн Зоркое Око.)

Авва Иоанн, имевший зоркое око, однажды заметил, что Ольга Дребезжащая дерзит не только авве Александру, к чему все привыкли, но даже ему самому, к чему он еще не привык, и вообще увидел своим зорким оком, что она ужасно безобразит.

Авва Иоанн подошел тогда к старосте и сказал:

— Благословляю тебя не платить ей зарплату.

Та по благословению и сделала.

Ольга Дребезжащая, много раз изгоняемая и с торжеством возвращавшаяся обратно, этого уже не вынесла и на сей раз ушла, как говорили, совсем. Говорили также, что она дребезжит в другом храме. А в этом хор стал петь гораздо лучше.

Так Господь употребляет в дело даже негодный материал, принуждая злых творить добро [86] Регент правого хора Ольга М., в течение многих лет принимавшая активное участие в травле о. Александра, после конфликтов с о. Иоанном Клименко была уволена им. .

Овцы почуяли некоторую перемену. Они начали просачиваться в ограду и частенько застревали в ней. Наиболее обнаглевшие лезли в домик. Однако их поползновения были пресечены Иоанном Впередсмотрящим, который подтвердил все установления Стефана Премудрого. Тем временем о. Александр начал писать многотомный «Словарь по библиологии». Ничего подобного мировая наука не знала.

Спросил один христолюбец авву Иоанна:

— Что мне делать?

Авва Иоанн его спрашивает:

— Где ты работаешь?

— Там‑то и там‑то.

Авва Иоанн опять спрашивает:

— А чем ты занимаешься?

— Делаю то‑то и то‑то.

— Ладно, — говорит авва Иоанн, — а вообще‑то ты русский?

— Да, — говорит христолюбец.

— Так зачем ты сюда ходишь?

— А что такое? — удивился христолюбец.

— А ты разве не знаешь, что это за место?

— Да мне кажется, знаю.

— Ну, если знаешь, тогда не ходи, а если не знаешь — тем более не ходи.

Ведомство князя мира сего, в течение десятилетий искушавшее о. Александра, пытавшееся искоренить сделанное им, творившее большие и малые пакости, в очередной раз бесновалось. Князь мира вызвал к себе членов коллегии. Поджав хвосты, они входили в бронированный зал преисподней.

— Все в сборе? — прорычал Вельзевул.

— Так точно, ваше святейшее мракобесие, — ответствовали демоны.

— Азраил, Асмодей, Велиал, Самаэль, Аштарот, Маммон, Эльвах–Самгабиэль, Адрамелек! Разве не приказал я, чтобы тьма объяла его?

— Приказал, — проревели, проскрежетали, пролаяли вопрошенные.