Валентина Пономарева - Голова Медузы Горгоны

Рыбникова опустила голову.

В этот момент скрипнула дверь и показался Веролюбов:

— Мачульский просится… Вести?

— Ведите!

Без ремня Мачульский казался еще выше. Руки безвольно повисли, словно плети, а на лице появился серый налет.

— Документы продал я, — хрипло выдавил он. — Прошу снять подозрение с моих товарищей. Они ни о чем не знают и не виновны…

В глазах его была какая-то безысходная решимость.

— Рассказывайте, — приказал Бухбанд. — По порядку…

Мачульский сел на табурет и сжал большими ладонями колени.

— Последнее время дома нет ни крошки, — по его худым скулам забегали острые желваки. — А у меня шесть ртов. Мал мала меньше. Самого малого схоронил…

Голос его дрогнул.

— Разжалобить хочешь? — спросил Долгирев.

— Нет. Хочу, чтобы правильно поняли. Я не подлец и не враг. Вы знаете, что я был у белых. Если контрой был, давно б переметнулся. Но дело не в том… Я сейчас…

Началось с того, что к ним в дом стал частенько захаживать новый сосед. Внимательный, заботливый. Говорил, что сам из рабочих. Умный мужик. Стал иногда приносить гостинцы ребятишкам. То хлеба кусок, то воблу, то леденцов.

— Я нутром чувствовал, что все это неспроста, да ничего не мог поделать, когда видел, как ребятишки набрасывались на хлеб.

По небритой щеке Мачульского скатилась слеза. Он сердито вытер рукавом глаза и с ожесточением продолжал:

— А потом пошли разговоры всякие. За жизнь и вообще. Ботинки вот сшил мне… Когда меньшего схоронил, он говорит, что, мол, за святоша ты такой? Дите, говорит, угробил, а мог бы выходить, «Это как же?» — спрашиваю. «А так, — говорит. — У меня есть друг. В пае со мной состоит. Нужно ему ездить по станицам у казаков кожу закупать, а пропусков нет. Ты достал бы, а мы уж твоих мальцов в беде не оставим». Сломило меня горе-то. Бог с ним, думаю, вреда советской власти от того не будет, коли кто и ездит по станицам за кожей, а дети сыты будут. Я ему сначала от разных учреждений доставал, а теперь вот четыре наших взял… Если б знать…

— Как зовут этого человека? — спросил Бухбанд.

— Волков. Сапожник Волков…

Некоторое время стояла тягостная тишина. Затем Долгирев хрипло сказал:

— Вот что, Мачульский… Сам знаешь, за такие дела полагается…

Мачульский молча кивнул.

— Будет заседать тройка. Заключение пошлем в Полномочное представительство ВЧК. Решение тебе объявим. Иди…

«ШТАБ БЕЛО-ЗЕЛЕНЫХ ВОЙСК» — ТОЛЬКО ЧАСТЬ К/Р ОРГАНИЗАЦИИ. ЕЕ ПЛАТФОРМА: АЛЬЯНС КАДЕТОВ, МОНАРХИСТОВ И МАКСИМАЛИСТОВ. В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ПОЯВИЛИСЬ ПРАВЫЕ ЭСЕРЫ.

ИМЕЮТ СВЯЗИ С ВЛАДИКАВКАЗОМ, НАЛЬЧИКОМ И ГРОЗНЫМ.

ЗАНИМАЮТСЯ ВЕРБОВКОЙ В СВОИ РЯДЫ. ЦЕЛЬ: РАСПРОПАГАНДИРОВАТЬ НАСЕЛЕНИЕ И КРАСНЫЕ ЧАСТИ. СОБИРАЮТ ОРУЖИЕ, СВЕДЕНИЯ О ПОЛОЖЕНИИ В СТРАНЕ И ЗА РУБЕЖОМ. ИНТЕРЕСУЮТСЯ ПЛАНАМИ КРАСНОЙ АРМИИ.

К ОРГАНИЗОВАННОМУ ВЫСТУПЛЕНИЮ ПОКА НЕ ГОТОВЫ.

Анна Фальчикова с помощью Зуйко устроилась делопроизводителем музыкального училища наробраза. Ее вполне устраивало это тихое, спокойное место. Работа не требовала большого напряжения и оставляла достаточно свободного времени. Очень скоро у нее появилось много знакомых, тайных и явных почитателей. Каждому ради знакомства она снисходительно дарила один из своих вечеров, но не каждый мог рассчитывать на вторую встречу. Этой милости удостаивались только особо проверенные и надежные люди, которым Фальчикова могла без колебаний вручить пачку прокламаций или дать более ответственное поручение.

В доме Кордубайловой она стала общепризнанной фавориткой. Сама мадам по причинам, совершенно непонятным, открыто благоволила к ней, а о мужчинах и говорить нечего. Женская половина, за исключением Зинаиды Зуйко, безропотно приняла ее превосходство. Правда, Фальчикова этим не злоупотребляла, умела быть милой, внимательной соседкой.

Мадам Кордубайлова с готовностью приняла предложение накрыть общий стол, когда придут гости «голубушки Анны Федоровны». И в самом деле, надо же как-то отметить начало рождественской недели! Конечно, какие уж теперь, прости господи, праздники в такую лихую годину. Но и забывать нельзя, не то совсем одичаешь.

Мадам суетливо хлопотала в зале, покрикивая на своих помощниц, распоряжения так и сыпались из ее уст. Она вынула даже из какого-то потайного шкафчика белую скатерть и вполне приличный столовый сервиз. В довершение всего Кордубайлова сменила свой бесподобный капот на столь же бесформенное, зато определенно лилового цвета платье и вышла лично встречать гостей.

Первыми появились Чепурной и один из главарей «Союза трудовых землевладельцев». Приложившись к ручке мадам, Чепурной тут же отошел с Анной в дальний угол комнаты, предоставив своему спутнику выслушивать вздохи и охи хозяйки. Они вполголоса разговаривали с Фальчиковой до самого прихода Доценко и Кумскова. Как только те разделись, хозяйка по знаку Анны пригласила всех к столу. Собрались домочадцы, и Зуйко торжественно водрузил в центре стола большую бутыль самогона.

Тост за приятное знакомство провозгласил Чепурной. После этого беседа пошла непринужденнее. Выпили за рождество Христово, за хозяйку, за женщин. Очень скоро Кордубайлова стала клевать носом и, наконец, извинившись, удалилась на покой. За нею поспешили и остальные женщины. Зинаида ушла еще раньше, одурев от табачного дыма и противного запаха алкоголя.

— Пора бы к делу, друзья! — Чепурной окинул взглядом поредевшее застолье. — Надо о многом поговорить.

— Я думаю, Николай Александрович, лучше перейти ко мне, — предложила Анна. — А вы, Петр, погуляйте пока.

Зять Кордубайловой нехотя поднялся и отправился дежурить во двор. Остальные, стараясь не очень скрипеть половицами, перешли в комнату Фальчиковой. Перед дверью Чепурной успел шепнуть своему спутнику:

— Зуйко уже наш, а через него и Кумсков. Если еще этого молодца перетянем, то уломаем и главного… Считайте тогда, что он у нас в руках.

В уютной комнате Фальчиковой расселись поудобнее. Анна раскрыла коробку с дорогими папиросами и с улыбкой обнесла мужчин, не обделив и себя.

— Нет надобности таиться, — снова начал Чепурной. — Здесь все свои. Представители Штаба уведомлены Анной Федоровной о нашем предложении. Хотелось бы выслушать их мнение.

Усмехнувшись, заговорил Доценко:

— Сначала надо посмотреть, что мы берем от соединения. А то, смотрю я, на одну ложку многовато ртов набирается.

— Как можно! Какая меркантильность! — Чепурной театрально выпрямился. — В такое время мелочно считаться, что вам, что нам достанется. У нас общая цель — свержение коммунистов. А для этого все средства хороши. Мы делаем одно, только поодиночке. От этого страдает дело.